Введение

Японская экономика стагнирует уже два десятилетия. Цель данного обзора заключается в объяснении причин стагнации и поиске решений для выхода из этой ситуации. При этом внимание умышленно сфокусировано на долгосрочных тенденциях, а не на краткосрочных изменениях, вызванных сокращением японской экономики по причине глобального финансового кризиса 2008 г.

В начале анализа с использованием неоклассической модели роста будет дано объяснение экономического подъема Японии в послевоенный период. Вплоть до 1970-х экономика страны росла очень высокими темпами. Однако далее важнейшие факторы, поддерживавшие высокий темп экономического расширения, начали исчезать.

Во-первых, Япония достигла уровня развитых стран, таких как США. Таким образом, экономика не могла далее расти благодаря замещению или импорту новых технологий из развитых стран. Экономическая практика, методы и институты, хорошо работавшие в период “японского чуда” и гонки за развитыми странами, уже не подходили для зрелой японской экономики.

Во-вторых, финансовая глобализация и коллапс режима фиксированных валютных курсов привели к тому, что в конце 1970-х Япония больше не могла полагаться на свою недооцененную валюту для расширения экспортных возможностей. Страна была вынуждена перестроить свою производственную систему и другие экономические институты, чтобы идти в ногу с глобализацией и сокращать свою зависимость от внешнего спроса.

В-третьих, структура японского населения изменилась в пользу преобладания людей старшей возрастной группы. Старение означало замедление темпов прироста рабочей силы. Старение вкупе с падением рождаемости в конечном итоге привело к сокращению уровня национальных сбережений, которые поддерживали послевоенное экономическое расширение Японии.

Япония не смогла успешно противостоять новым вызовам. Более того, в течение 1990-х появились новые проблемы. Частные инвестиции сократились, уровень производительности упал. В течение одной декады Япония из быстрорастущей экономики превратилась в стагнирующую. Далее ситуацию усугубили ряд ошибок в проводимой экономической политике, которые превратили стагнацию в паралич.

К примеру, нежелание регулятора решать проблемы банковской системы в 1990-х привели к тому, что зомби-банки продолжали кредитовать зомби-фирмы, а это сильно ударило по темпам экономического роста через подавление шумпетеровского процесса “созидательного разрушения” (Кабаллеро, Хоши и Кашьяпа, 2008). Ошибки в монетарной политике породили длительную дефляцию. Фискальная политика, направившая деньги на реализацию неэффективных государственных программ и раздувшая государственный долг до невиданных масштабов, сегодня требует срочного, но при этом крайне аккуратного регулирования и реформирования. 

Под влиянием этих факторов в конце 1990-х Япония впала в глубочайшую депрессию, которая отличалась от предыдущих “нормальных” рецессий. К середине 2000-х экономика, казалось, начала набирать обороты благодаря реформам правительства Коидзуми, однако глобальный финансовый кризис 2008 г. вновь отправил Японию в рецессию и дефляцию. Далее, сменяющиеся одни за другими составы правительства предлагали различные методы для восстановления экономического роста, в основном посредством фискальных стимулов, но, в целом, все они оказались неэффективными…

Одной из важнейших причин того, почему Япония не смогла успешно противостоять новым вызовам, является тот факт, что по большому счету статус-кво, установившийся во время “японского экономического чуда”, население страны вполне удовлетворял. Благодаря бурному послевоенному экономическому восстановлению, Япония стала богатой страной с одним из самых высоких уровней ВВП на душу населения. Поэтому, за исключением нескольких глубоких кризисов, в стране не ощущалось серьезного внутреннего давления, которое могло бы заставить власти серьезно заниматься решением структурных проблем. Но без ясного понимания того, к чему Япония стремится и чего хочет достичь в будущем, очень сложно оценить то, что она может потерять.

Окончание эры быстрого экономического роста

В течение многих лет экономика Японии росла очень быстрыми темпами. С середины 1950-х по середину 1970-х средние темпы роста реального ВВП Японии держались на уровне 10% в год, однако затем началось замедление (см. график 1).

На графике отмечено первое серьезное замедление экономики в середине 1970-х и затем второе, более отчетливое, в течение 1990-х. Хотя рост, казалось, возобновился к середине прошлого десятилетия, японская экономика перестала расти снова после глобального финансового кризиса 2008-09 гг.

Долгосрочные растущие паттерны обычно описываются так называемой неоклассической моделью роста, которая в упрощенном варианте выражается следующей формулой: 

Где Y – объем выпускаемой продукции; F (...) – функция, определяющая зависимость объема выпуска продукции от значений затрат факторов производства; А – переменная, зависящая от эффективности производственных технологий и характеризующая технологический прогресс; L – количество труда; K – количество физического капитала. Согласно данной модели, технологический прогресс повышает выпуск продукции, делая труд и капитал более производительными.

Это уравнение является ключевым для расчета темпов развития технологического прогресса. Оно выявляет и позволяет соизмерять три источника роста: изменение в количестве капитала, в количестве труда и в величине совокупной производительности факторов (Total factor productivity, TFP).

Поскольку совокупную производительность факторов нельзя выделить непосредственно, её измеряют косвенным образом. Мы имеем данные о росте объёма производства и затрат (капитала и труда) и о доле капитала в произведённой продукции. Исходя из этих параметров и уравнения для темпа прироста объёма производства, можно вычислить вклад прироста совокупной производительности факторов в экономический рост: 

(темп прироста объема производства = вклад прироста совокупной производительности факторов + вклад капитала + вклад труда),

где %∆A — это часть темпа прироста выпуска, которая не может

быть объяснена изменением затрат факторов.

Используя формулу (2), можно показать изменение объема производства на единицу труда (Y/L, производительность труда) через изменение капиталовооруженности (K/L)  и уровня технологического прогресса: 

Если объем используемого капитала на одного рабочего возрастает, то растет также, но в меньшей степени, продукт на одного рабочего (предельная производительность труда).

Это наблюдение подразумевает, что изначально бедные страны могут расти очень быстрыми темпами, имея высокие темпы прироста капитала, но, что более важно для нас, рост может регулироваться уровнем технологического прогресса. Исторически, технологический прогресс среди богатых стран был относительно одинаковым, а это означает, что страны имеют тенденцию сближения к единому уровню технологического прогресса. Отчасти это объясняет замедление Японии при переходе от состояния бедной экономики (через  подтягивание к уровню развитых стран посредством аллокации больших инвестиций) в состояние богатой экономики, чей рост ограничен увеличением производительности.

Более наглядно это можно увидеть на графике 2, показывающем изменение динамики ВВП на душу населения для стран G7 с 1970 по 2011 гг.

На графике 3 показана динамика изменения темпа роста экономики по отношению к уровню благосостояния населения. Динамика тренда ВВП рассчитана с помощью стандартного статистического метода, предложенного Ходриком и Прескоттом (1997). График 3 позволяет сравнивать динамику изменения темпов роста экономик при каждом конкретном значении ВВП на душу населения.

График показывает, что большинство стран сталкиваются с замедлением экономического роста, когда уровень реального ВВП на душу населения изменяется от $15 тыс. до $22 тыс. В сравнении с другими странами G7, Япония сохранила высокий темп роста экономики, даже когда уровень ВВП на душу населения  преодолел отметку в $20 тыс., однако затем (при достижении $30 тыс.) темпы роста начали резко замедляться.

На графике видно, что страны не всегда показывают одинаковые темпы роста. Когда годовой доход на одного человека достигает $25 тыс., мы наблюдаем, что страны делятся на три большие группы. Первая включает США, Великобританию и Канаду, показывающие стабильный прирост около 1,7% в год. Вторая группа включает Германию и Японию со среднегодовыми темпами в 1,0%. Третью группу представляет Италия с нулевым приростом экономики по достижении указанного рубежа ВВП на душу населения.

Разница на самом деле очень важна. Когда доход на душу населения растет на 1,7% в год, он удваивается через 41 год. Когда темпы роста составляют 1% в год, удвоение произойдет лишь через 69 лет.

Старение населения и экономический рост

Другим фактором, объясняющим ускоренное падение темпов экономического роста по отношению к другим развитым странам, является старение населения.

На следующем графике показана доля пожилого населения (65 лет и выше) к общему населению стран G7. Япония имела достаточно молодое население в период 1960-х и 1970-х, однако затем доля пожилых людей  начала стремительно расти (см. график 5). Согласно прогнозам, к 2022 г. 30% населения Японии будет старше 65 лет, что почти в два раза больше, чем в США.

Неоклассическая модель роста предполагает, что долгосрочные темпы роста ВВП на душу населения сокращаются, когда процесс старения ускоряется.

Надо отметить, что в формуле (3) мы соотнесли все величины с количеством работников и вклад труда (часы) скорректированы по уровню квалификации работников. Обозначив за N общее население страны, равенство (3) можно записать в следующем виде:

Такая формулировка подчеркивает тот факт, что старение вынуждает работников уходить на пенсию или сокращать число рабочих часов, при этом рост выпуска на душу населения сокращается, так как последняя переменная в уравнении становится отрицательной.

Вдобавок к эффекту от сокращения уровня экономической активности и рабочих часов, уровень квалификации рабочей силы по понятным причинам также страдает от процесса старения населения. Соммер (2009) показал, что пики по уровню заработной платы в Японии приходятся на работников в возрасте 40 лет. Он также отметил, что в отличие от США, после преодоления этой возрастной границы доходы сокращаются достаточно быстрыми темпами так, что ближе к 50-ти годам доходы японских работников примерно на 30% ниже от своих максимальных значений.

Япония и ориентация на экспорт

Неоклассическая модель роста предполагает, что пока продукция производится эффективно, на нее всегда найдется покупатель, поэтому при формировании ожиданий долгосрочного экономического роста можно абстрагироваться от спроса. Но, если спрос стагнирует, расширяющийся под влиянием технологического прогресса производственный потенциал страны будет использован неэффективно. Проблемы со стороны спроса в Японии существуют более 15 лет. Одним из явных признаков этого – дефляция, которая не отпускает экономику с середины 1990-х. С учетом депрессивного внутреннего спроса, страна вынуждена полагаться на экспорт.

Среди стран G7 Япония имеет наибольшую зависимость от внешнего спроса. Это выглядит удивительным, так как объем экспорта к ВВП Японии относительно мал. Высокая зависимость от внешнего спроса является наследством периода высокого экономического роста. Под влиянием Бреттон-вудской валютной системы Япония выигрывала от фиксированного валютного курса и недооцененной иены, что делало экспорт из страны исключительно конкурентоспособным. Комбинация молодой, высококвалифицированной рабочей силы вкупе со стабильной, недооцененной валютой поспособствовала высоким темпам роста экономики. Коллапс Бреттон-вудского режима в начале 1970-х положил конец данной стратегии.

Как отмечал Раджан (2010, Глава 2), стратегия экспортно-ориентированного роста, поддерживаемая тесными взаимосвязями между государством, банками, и промышленными компаниями, является хорошим решением для бедных стран в их желании стать богатыми. Япония и другие азиатские страны, в том числе и Китай, успешно использовали подобную стратегию роста. Когда развивающаяся страна составляет достаточно малую часть мировой экономики, она может продолжать расти за счет внешнего спроса. Однако когда экономика становится крупной, поддерживать высокую зависимость от внешнего спроса становится чрезвычайно трудно.

Другой проблемой экспортно-ориентированной экономики является отсутствие рыночных сил в процессе аллокации ресурсов. Раджан (2010) отмечает, что защита отечественных фирм против рыночных механизмов имеет смысл на стадии “гонки” за развитыми экономиками, когда страна может расти во многом благодаря импорту новых технологий и аккумуляции капитала. Когда экономика становится зрелой, однако, правильно функционирующий рынок самостоятельно отделяет неэффективное производство от эффективного.

Проблема экспортно-ориентированной стратегии заключается в подавлении рыночных механизмов, что обычно создает острые проблемы для непроизводственного сектора, в частности сектора услуг, где нет заградительных барьеров от международной конкуренции.

Для Японии только лишь ориентация на экспорт недостаточна для возобновления подъема национальной экономики (Китай, возможно, столкнется с данной проблемой в ближайшем будущем). Япония должна положиться на свой динамичный внутренний рынок, и далее мы рассмотрим некоторые проблемы национального рынка, которые послужили катализатором торможения экономики.

Препятствие #1: зомби-кредитование и депрессивная реструктуризация

Зомби появились после того, как лопнул пузырь на рынке недвижимости, и экономика Японии скатилась в рецессию. Большие потери по ранее выданным кредитам поставили японские банки в сложную ситуацию: либо признавать убытки и искать источники пополнения капитала, либо закрыть глаза на проблемы и продолжать рефинансировать полумертвые компании в надежде на скорое восстановление экономики. Существовало и давление на банки со стороны государства, ведь экономическая политика того непростого для страны времени была направлена на недопущение банкротств и всяческую поддержку малого и среднего бизнеса за счет банковских кредитов.

К началу 2000-х зомби-фирмы составляли порядка 30% от всех японских компаний (см. график 6), и на них приходилось порядка 15% от всех активов экономики (см. график 7). 

*при оценке учитывались компании производственного сектора, строительства, недвижимости, розницы и оптовой торговли (все кроме девяти крупнейших торговых компаний), и сервиса. 

Численность зомби-фирм более всего выросла в тех отраслях, где не было значительной конкуренции с иностранными компаниями: в строительстве, торговле и сфере услуг. Напротив, в промышленных компаниях, работавших на экспорт и конкурировавших на международных рынках, доля зомби была значительно ниже.

Центральной идеей Кабалерро и соавторов состояла в том, что зомби самим своим существованием мешали развиваться здоровым компаниям. В тех отраслях экономики, где занятость обеспечивалась искусственно, рабочих мест создавалось меньше, чем там, где банки и государство не считали нужным поддерживать “тепличные” условия. Зомби-фирмы оттягивали с рынка не только финансовые ресурсы, но и квалифицированные кадры, удерживая неэффективно высокую заработную плату. Если количество зомби увеличивалось в конкретном сегменте экономики, то жизнеспособным фирмам приходилось сокращать свои инвестиции и количество нанимаемых работников.

Другой негативный эффект от появления зомби-фирм заключается в замедлении темпов роста производительности. Отрасли, в которых численность зомби выросла на пять процентных пунктов, увеличивали производительность в среднем на 2% в год, а там, где число нежизнеспособных фирм подскочило на 20 пунктов, производительность падала на 5%. Поддержка банками и государством слабых компаний привела к замедлению роста эффективности и подавлению шумпетерианских сил “созидательного разрушения”.

Если бы Япония не препятствовала банкротству нежизнеспособных компаний, уровень инвестиций в различных отраслях мог быть, по расчетам Кабаллеро и соавторов, выше на 4-36% в год. Неудивительно, что в 1990-е японская экономика росла всего на 0,5%, хотя в США средний рост за этот период составил 2,6% в год.

Препятствие #2: государственные регулятивные запреты

Еще одним тормозом экономического роста стало значительное государственное регулирование некоторых отраслей экономики. Подобная протекция отдельных секторов экономики обычно подавляет конкуренцию и имеет аналогичный защите зомби-фирм эффект. К примеру, ограничения на запуск нового бизнеса увеличивают доходы существующих фирм, но сокращают общий рост производительности в данном сегменте экономики.

Если государственные ограничения являются существенным препятствием, то мы должны увидеть пониженные темпы роста производительности в наиболее зарегулированных отраслях. И действительно, в период с 1970 по 2002 г., согласно исследованиям Накиниши и Инуи (2008), наиболее зарегулированные отрасли отмечались более медленными темпами роста совокупной факторной производительности (Total Factor Productivity, TFP), важнейшему показателю инновационности (переменная A в формуле (1), (2), (3) и (4)).

Существуют различные индексы, отражающие степень государственного регулирования того или иного сектора экономики. Cabinet Office (2006) использует индекс (Regulation Index), учитывающий не только наличие регулятивных актов (делятся на подгруппы A, B, C, D, S), но и степень жесткости этого регулирования (различаются по уровням 1-4). Индекс нормализован по 1,0 для 1995 г. для каждой отрасли.

На рисунке 1 показано среднее значение индекса для производственного и непроизводственного сектора Японии. В покрытие непроизводственного сектора вошли строительство, розничная и оптовая торговля, недвижимость, сельское хозяйство, финансы и страхование, отели и рестораны. 

Индекс государственного регулирования для обрабатывающего сектора упал до 0,4 пункта к 2005 г., в то время как для непроизводственного остался в районе 0,6 пункта. Таким образом, за одно десятилетие (с 1995 по 2005 гг.) процесс либерализации госрегулирования в большей степени наблюдался в производственном секторе. В то время как процесс либерализации в производственном секторе проходил постепенно, дерегуляция в непроизводственном сегменте экономики ускорилась в 1990-е, однако затем остановилась.

Многочисленные исследования доказывают, что отсутствие процесса либерализации государственного регулирования в непроизводственных отраслях стало одной из причин стагнации экономики Японии.

Препятствие #3: ошибки в макроэкономической политике

Существуют три основные области экономической политики, где Япония совершила большие ошибки:

• финансовый надзор и регулирование;
• фискальная политика;
• монетарная политика.

Если бы решение зомби-проблемы было найдено раньше, то японские предприятия столкнулись бы с серьезной текучкой кадров, а в подобных условиях важно хорошо выстроенную систему социального обеспечения. Это очень актуально для Японии, где пожизненная занятость (принцип трудоустройства, подразумевающий, что работник в течение всей трудовой жизни работает на одного и того же работодателя; получил особое развитие в послевоенные годы в Японии) является нормой, а рынок для работников, находящихся в середине своего карьерного пути, неразвит. Но Япония исторически имела достаточно слабый уровень социальной защиты. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) на 2000 г., Япония по уровню государственных расходов на “активные” программы поддержки рынка труда (active labor market policy) занимала четвертую строчку снизу из 23 стран ОЭСР, по которым в то время велась подобная статистика (см. график 8)

*“Активные” программы поддержки рынка труда -меры, предпринимаемые государством для того, чтобы помочь безработным найти работу на постоянной основе. Сюда относят государственную службу занятости, различные программы по профессиональной подготовке безработных, а также субсидии, стимулирующие занятость (налоговые льготы или субсидии для компаний). 

Таким образом, отсутствие развитой системы социальной защиты привело к тому, что правительство откладывало проведение важных экономических реформ, занимаясь спасением нерентабельных компаний и рабочих мест.

Фискальная политика в период экономической стагнации также проводилась неэффективно.

С 1992 по 2007 г. (до начала глобального финансового кризиса) объем чистого государственного долга к ВВП Японии вырос с 20% до 80%; с 2007 г. долг пошел по экспоненте и уже достигнет, по оценкам ОЭСР,  230% от ВВП к 2013 г. (см. график 9).

В период низких темпов экономического роста, страна упорно наращивала бюджетный дефицит. За последние 20 лет японская бюджетная позиция из одной из лучших среди развитых стран превратилась в  самую худшую.

По оценкам Дои, Хоши и Окимото (2010), для стабилизации уровня долга к ВВП на уровне 2009 г. к 2100 г. налоги в Японии должны быть повышены настолько существенно, чтобы государственные доходы подскочили до 10% от ВВП.

Дои и соавторы рассмотрели как первичный бюджетный баланс (без учета стоимости затрат на обслуживание долговых обязательств) или уровень налоговых ставок соотносится с отношением долг к ВВП за последние 30 лет, и пришли к выводу, что налоговая политика и политика государственных расходов в Японии были неэффективными.

Стране необходимо в течение короткого времени существенно повысить доходы бюджета для избегания дефолта, однако подобные изменения весьма маловероятны с учетом анализа опыта Японии за последние 30 лет.

Одновременно с повышением госрасходов наблюдалось сокращение инвестиций со стороны частного сектора. На графике 10 показаны доли в ВВП инвестиций в основной капитал (более широкая мера объема частных инвестиций в экономику) и государственных расходов. Инвестиционная доля снижалась в начале 1990-х. Важно, что это не связано с эффектом высокой базы в так называемый период надувания пузыря. К 1998 г. доля инвестиций в ВВП вернулась к уровню 1980-х в 25%. С тех времен инвестиции в основной капитал вновь начали сокращаться и к текущему моменту их отношение к ВВП Японии составляет около 20%. Тенденции последних двух декад не предвещают ничего хорошего в плане перспектив роста экономики. 

В дополнение имеет место быть явная отрицательная корреляция между долей участия государства в ВВП и долей частных инвестиций. В течение “потерянного десятилетия”, c 1993 по 2002 гг., корреляция была на уровне -0,6, а при общей выборке она составила -0,2. Очевидно, что только лишь на основе этих цифр нельзя делать вывод о том, что увеличение госрасходов является причиной сокращения частных инвестиций.

Нет сомнения в том, что некоторое увеличение расходов было инициировано слабостью потребительских расходов, включающих инвестиции. Но за 20 лет чистой обратной связи такое объяснение подобной корреляции становится менее вероятным.

Чтобы лучше вникнуть в суть проблем с государственными расходами нужно отследить их сроки и состав. К примеру, в 1996 г. правительство Хашимото поверило в то, что экономика Японии восстанавливается после краха пузыря на рынке недвижимости, и запустила процесс фискальной консолидации с целью ограничения роста долговой нагрузки страны. Надо отметить, что это решение активно приветствовалось. К примеру, МФВ в июле 1997 г. отметил в письме, что Япония выбрала верное направление в условиях большого бюджетного дефицита и растущей задолженности государства. МВФ приветствовало принятие решения о среднесрочной фискальной консолидации и ограничении госрасходов в бюджете следующего года… Фискальная политика была ужесточена и экономика Японии сразу погрузилась в рецессию.

С другой стороны ресурсы, задействованные на решение банковских проблем, были неадекватны. Как описывали Хоши и Кашияп (2009), в начале 1990-х большинство японских специализированных жилищных кредиторов (jusen) были на грани банкротства. Но Министерство финансов и многие политики того времени выступали за то, что они быть рационализированы без участия денег налогоплательщиков. Когда наконец закон об рационализации был принят в 1996 г., общественность была сильно возмущена, и правительство чуть было не ушло в отставку – несмотря на то, что объем государственных фондов был крошечным (0,68 трлн. иен).

Увидев реакцию населения на спасение jusen, ни выбранные должностные лица, ни правительственные чиновники далее не были готовы признать масштабы банковских проблем и выделить необходимые средства для реорганизации крупных кредитных институтов. Умалчивание и скрытие истинных размеров проблем в банковском секторе являются важнейшим фактором ухудшения проблемы зомби-фирм.

Таким образом, откладывание решения нарастающих проблем банковской системы привело к существенному росту государственных расходов, что усложнило борьбу с дефицитом бюджета. Фискальная консолидация  при Правительстве Коидзуми стала единственной эффективной за последние 20 лет. Но с наступлением глобальной рецессии, проблема дефицита бюджета вновь обострилась, и госрасходы снова пошли в рост.    

Возможно, более важным является то, что государственные средства расходовались неэффективно. Средства в основном направлялись на общественные работы, которые, как считалось в 1990-е, были высоко производительны.

Дои и Ихори (2009) разложили предельную производительность государственных расходов на пять категорий: дороги, порты и аэропорты; железные дороги; почта, телефон и телеграф; сельское хозяйство и рыбные порты; борьба с наводнениями и охрана лесов. Экономисты отметили, что предельный продукт во всех вышеуказанных категориях государственных инвестиций снижался после бурного экономического роста. Предельный продукт был крайне низким в трех из пяти групп (дороги, порты и аэропорты; сельское хозяйство и рыбные порты; борьба с наводнениями и охрана лесов) в начале 1990-х.

На графике 11 показан процент государственных расходов, распределенных по категориям с 1992 по 2003 гг., и оценка инвестиционной эффективности по расчетам Дои-Ихори. Как видно, большая часть ресурсов пошла развитие проектов с низкой отдачей. Общий объем государственных средств, направленных в три группы инфраструктурных проектов, составил 213 трлн иен за период с 1992 и 2003 гг. (89% от всего объема государственных инвестиций за этот период).

Учитывая сегодняшнюю неустойчивую фискальную позицию Японии, подобные непродуктивные  государственные расходы должны быть прекращены.  

  Ошибки в монетарной политике Банка Японии стали третьей серьезной проблемой в 1990-2000-х гг. На графике 12 показана динамика процентной ставки Банка Японии. 

Начиная с июля 1991 г., монетарный регулятор начал снижать уровень процентной ставки, понизив ее почти на 3% до июля 1993 г. (отметим, что пики по уровню реального ВВП пришелся на 2 квартал 1990 г.). К 1995 г. Япония понизила целевой уровень ставки до 50 б.п.

ФРС США позже критиковал действия Банка Японии, обвиняя последнего в медлительности принятия решений и несоответствия монетарной политики экономическим реалиям. Хотя надо признать, что экспертные оценки ни комитетов ФРС, ни МФВ, ни частных исследовательских компаний в то время не предполагали наступления дефляции, возникшей в Японии.

Кроме этого, цены на финансовых рынках вселяли надежду на то, что дефляция не наступит. В то время как краткосрочные ставки были ниже 0,5% ко второй половине 1995 г., долгосрочные ставки по 10–летним нотам оставались выше рубежа в 2%.

Тем не менее, монетарную политику Банка Японии по прошествии 20-ти лет действительно можно охарактеризовать как несоответствующую экономическим реалиям. Ярким примером этого служит тот факт, что японский центробанк, имеющий недвусмысленный мандат в обеспечении ценовой стабильности и объявляющий целевой уровень инфляции в 1%, так ни разу и не сумел достичь поставленных целей. К 2010 г. номинальный ВВП был ниже номинального ВВП 1994 г.

Однако проблема Банка Японии скорее заключалась не в процентных ставках, а в поспешной и непродуманной политике ужесточения монетарной политики.

Банк Японии никогда не реализовывал потенциал “количественно смягчения” в объеме, в котором оно изначально задумывалось.  Масару Хайями, возглавлявшего Банк Японии в период с 1998 по 2003 гг., обвиняли в том, что он не смог накачать экономику достаточным количеством денег, чтобы стимулировать инфляцию и рост. На самом же деле, он не стал брать на баланс банка “плохие” активы разоряющихся банков, не дав им шанс на быстрое и безболезненное восстановление. Здесь и крылась его главная ошибка. Вместо этого Хайями сконцентировался на более традиционных операция на открытом рынке, способствующих снижению ставок на рынке. Объем ликвидности вырос, а доверие банков — нет.

Преемник Хайями Тосихико Фукуи (2003-2008) еще сильнее усугубил ситуацию. При нем прекратился рост общей денежной массы, а курс иены укрепился. Более того, Фукуи в 2006 году решил начать повышение процентных ставок. Подобные ошибки совершал Жан-Клод Трише, решивший увеличить стоимость займов в 2008 г., в самый разгар обвального падения на рынках, и перед своим уходом осенью 2010 г., когда казалось, что европейская экономика набирает обороты. Первое, что сделал Масааки Сиракава, заняв пост главы ЦБ — вернул ставки на место, к нулю.

Банк Японии допустил множество ошибок в области монетарной политики и не находится ни одного хорошего объяснения того, почему в течение столь длительного периода времени центробанк не смог выполнить поставленные перед собой цели.

* Председатель ФРС Бен Бернанке в своей знаменитой речи от 2003 г.очень подробно описывает ошибки и дает рекомендации руководству Банка Японии. 

Выводы

В представленном обзоре даны основные ответы на вопросы о том, почему остановился экономический рост Японии. Некоторые причины охлаждения экономики носят исключительно естественный характер. После Второй мировой войны из относительно бедной экономики страна превратилась в одну из самых богатых. По окончании фазы бурного расширения и достижения уровня развитых стран, темпы роста по объективным причинам замедлились.

Переход от развивающейся экономики в состояние развитой всегда заставляет страны меняться. Япония в переходной стадии столкнулась с двумя специфическими проблемами. Во-первых, структура населения изменилась в пользу преобладания людей старшей возрастной группы. Старение означало замедление темпов прироста рабочей силы и сокращение уровня национальных сбережений, что негативно отразилось на уровне экономического роста. Во-вторых, Япония была организована для производства экспортной продукции, ориентация на внутренний рынок оставалась на втором плане. Рост производительности сектора услуг отставал от промышленности, работающей на внешний спрос. Более сбалансированные и богатые экономики требуют хорошо функционирующего непроизводственного сектора. 

Кроме этого, смена режима фиксированных валютных курсов привели к тому, что в конце 1970-х Япония больше не могла полагаться на свою недооцененную валюту для расширения своих экспортных возможностей (см. график 13). 

После краха пузыря на рынке недвижимости Японии в начале 1990-х, слабость непроизводственного сектора стала более очевидной. Потери от обвала цен на активы усугубились тремя большими ошибками в проводимой экономической политике. Во-первых, правительство слишком долго решало проблему банковской системы. Рефинансируя кредиты зомби-фирмам, банки теряли конкурентоспособность. Зомби оставались в бизнесе и сокращали доходы здоровых фирм. Уровень производительности быстро падал. Проблемы зомби в большей степени затронули сектор услуг. И только администрация Коидзуми в первой половине 2000-х положила начало реформам, которые положительно отразились на ситуации в банковской системе. Но многие задумки так и не были реализованы.

Во-вторых, значительная зарегулированность многих отраслей экономики усугубила проблему зомби. Компании непроизводственного сектора, бизнес которых был менее ограничен государственными регулятивными актами, росли быстрее. К концу 1990-х регулятивные барьеры выросли.

В-третьих, монетарная и фискальная политика проводилась плохо. Банк Японии в основном не выполнял установленные им же инфляционные таргеты. А масштабные государственные фискальные стимулы в 1990-х и 2000-х сделали Японию самой обремененной долгами страной среди развитых экономик.

Существующий в Японии микс из государственных расходов и налоговых поступлений в перспективе приведет к невыполнению обязательств (в рамках пенсионной системы или системы соцобеспечения), к высоким темпам инфляции (которые сократят реальный уровень долга), или к полномасштабному дефолту.

Большинство программ государственных расходов оказались неэффективными. Основная масса государственных средств была направлена на развитие инфраструктурных проектов, которые в предыдущие десятилетия показывали высокую эффективность. Однако времена изменились, и фактическая отдача оказалась крайне низкой.    

Предыдущие ошибки Японии указывают на то, что нужно сделать для смены направления. 

Во-первых, приоритетной должна стать политика, направленная на повышение производительности. Меры, которые усиливают госрегулирование в целях защиты неэффективных предприятий в различных отраслях экономики, должны пресекаться. Повышение производительности включает в себя реаллокацию трудовых ресурсов, поэтому государственные расходы следует тратить на поддержку, обучение и переброску работников из неэффективных производств в конкурентоспособные предприятия. 

Такие расходы могут оказаться намного продуктивнее, чем бесконечные вливания в государственные инфраструктурные проекты, наподобие тех, что имели место быть в 1990-е и 2000-е.

Снижение доли государственных расходов может отрыть двери частным инвестициям и отчасти сгладить необходимость повышения налогов. Хотя повышение налоговой нагрузки с учетом текущих проблем с дефицитом бюджета Японии видится неизбежным.

Но, к сожалению, японское правительство по большей части придерживается устаревших индустриальных стратегий, в рамках которых государством субсидируются те или иные отрасли экономики. Подобная политика имела смешанный успех во время фазы гонки за развитыми экономиками (catch up period), но нет абсолютно никакой уверенности в том, что она будет эффективна для зрелой экономики. Подобные стратегии восприимчивы для лоббирования, поэтому ресурсы распределяются по политическим, нежели чем по экономическим причинам. Более того, цель индустриальной политики очень часто заключается во временной поддержке отрасли с тем, чтобы в будущем она могла стать конкурентной без государственной помощи. Если отрасль не становится таковой, то протекция может перейти на постоянную основе, что притупляет стимул частного сектора быть конкурентоспособным. Сюда можно приписать проблему госрегулирования. Возможно, государственное регулирование и другие структурные проблемы являются причиной сокращения частных инвестиций. В подобном случае сокращение регулятивных барьеров может стать более эффективным, чем субсидирование и повышение налогов.

Также надо заметить, что большинство национальных стратегий Японии являются экспортно-ориентированными. Акцент на зависимости от внешнего спроса вместо развития отечественного рынка является проблемой для Японии в последние 20 лет. С учетом проблем с дефицитом бюджета, расходы на японскую внешнюю “экспансию” выглядят контрпродуктивными.

Японская экономика нуждается в смене направления, если она хочет расти. Основной вопрос заключается в том, хватит ли политической воли для смены экономической парадигмы?

В декабре 2012 г. по итогам парламентских выборов Япония получила нового старого премьера Синдо Абэ, лидера Либерально-демократической партии (ЛДП). Японские финансово-промышленные корпорации вздохнули с облегчением, ведь либеральные демократы всегда обеспечивали комфортный режим крупному японскому бизнесу, а тот, в свою очередь, щедро спонсировал ЛДП. Напомню, что это равновесие было феерично нарушено в 2009 г. с приходом к власти Демократической партии, которые спонсируются  профсоюзами.

Что пообещал японцам премьер Абэ?

Во-первых, экономический рост, выход из дефляции. Абэ призвал Банк Японии повысить инфляционный таргет до 2% и добиться этого результата посредством расширения программы количественного смягчения*. Правительство и Банк Японии должны укреплять сотрудничество для достижения поставленной цели, заявил Абэ на совещании Совета по экономической и фискальной политике. Согласно действующему закону о Центральном Банке, правительство не имеет права диктовать Банку Японии монетарную политику. Надо отметить, что Сиракава не является сторонником агрессивного смягчения. Но его полномочия как главы Банка Японии заканчиваются в апреле 2013 г. Генеральный секретарь кабинета министров Ёшихидэ Суга заявил, что следующий глава Банка Японии должен видеть необходимость сильного смягчения (откуда проглядывается идея спекулятивной продажи иены против доллара США с первой целью 94,5). Более того, нового главу ЦБ будет выбирать парламент, подконтрольный  ЛДП.

Во-вторых, бюджетную консолидацию, т.е. урезание социальных расходов.

В-третьих, пресловутые инвестиции в инфраструктуру, размер которых оценивается в $2,4 трлн. в течение 10 лет. Крупный японский бизнес получит внушительные госконтракты,  а будущее поколение – новые долги.

Ничего в Японии не меняется. Абэ следует политике своего деда Нобусукэ Киси, который был главой японского правительства в 1950-ые. Как мы уже отмечали, то был период бурного экономического роста, основу которого создавало молодое население, дешевая рабочая сила и недооцененная валюта. Но сегодня Япония живет в условиях экономической стагнации, дефляции, имеет самое пожилое население с высочайшим уровнем жизни, и обременена самым крупным государственным долгом. Можно ли сейчас применять старые методы?

За основу данного обзора (в 3-х частях) взят доклад Такео Хоши и Анила Кашияпа "Почему Япония перестала расти?" от 21 января 2011 г.