Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Владимир Путин и еще 28 глав государств и правительств, которые соберутся в воскресенье и понедельник в Пекине на форум "Один пояс и один путь", займутся — если коротко — совместным прояснением того, что это за пояс и что за путь. То есть не предусматривается каких-то решений или договоров — каждый участник будет слушать других и предлагать свои идеи насчет того, каким быть этому вроде бы китайскому, а на самом деле по-настоящему международному проекту. Так было задумано с самого начала: не выдвигать стройный и законченный бизнес-план, а выдать общую идею и дальше смотреть, кому и как в ней выгодно участвовать.

Не совсем забытое старое

"Пояс и путь" похожи на два пучка компьютерных проводов, брошенных на карту континента в общем направлении с юго-востока на северо-запад, от побережья Китая до запада Европы. То, что севернее и пролегает по суше, — это пояс. То, что южнее и проходит через морские порты двух океанов, Тихого и Индийского, а потом Средиземноморье — это путь.

Не существует никакой международной организации с членством и уставом, есть лишь идея, высказанная нынешним лидером Китая Си Цзиньпином в 2013 году в весьма общих выражениях. Идея не только в том, чтобы строить, а чтобы создавать новую экономическую и вообще глобальную реальность.

Великий шелковый путь был главной логистической осью всей тогдашней мировой торговли и вообще тогдашнего мира. Шелк поставлял Китай — долгое время монополист на этот товар. Это были вторые деньги. Весь мир знал приблизительную цену вообще всего в штуках простого шелка (штука снималась с ткацкой рамы стандартного размера).

Главным же уроком истории был тот, что в глобальной торговле больше всего выигрывают территории, которые лежат на пути караванов, то есть Центральная Азия. Упадок последней начался с заката Шелкового пути, а окончательный закат принес не столько Чингисхан, сколько западный колониализм, который полагался не на континентальную, а на морскую торговлю.

Та же идеология у проекта "пояса и пути" и сегодня: выгода не только в том, что Китай и Европа торгуют "через голову" центральных стран на континенте (а те лишь получают свое от транзита). Выгода в том, что возрождение этой логистической оси открывает множество вариантов развития транзитным странам, интегрируя их экономику во всю систему от Шанхая до Испании.

Другая глобализация

Чем отличается от концепции "пояса и пути" главная экономическая идея Шанхайской организации сотрудничества или ЕАЭС? Ничем, кроме масштаба. Китайская идея — та же самая, это по сути она и есть, просто включает в себя больше территорий. Это такая беспроигрышная лотерея, в которой каждый может выиграть что-то.

Кого нет — вот это интересная история. США представлены на уровне работников аппарата нацбезопасности при президенте, но, вообще-то, вполне можно ожидать, что политика прежних американских властей, состоявшая в том, чтобы топить любые идеи, исходящие из Китая, и "лидировать", кончится как несостоятельная.

Вся концепция "пояса и пути" распадается на такие истории. Она в геополитическом плане должна работать на простую и древнюю мысль: политика политикой, но караваны должны идти. Дублирование маршрутов тоже подразумевает не только соперничество стран Евразии за право этими маршрутами владеть, но и то, что какой-то из них может временно и закрыться.

В плане же политологии речь о намерении Китая стать мировым лидером глобализации, но таким, который учел ошибки предыдущих "глобализаторов" — Запада.

Запад, говорят в Пекине, это "идеологическая ассимиляция", исходившая из того, что общая идеология избранных создает скорее политико-ценностный союз, а бизнес прилагается. Китайцы (и Россия, и не только они), наоборот, видят глобализацию как общность в разнообразии. В итоге концепция "пояса и пути" превратилась в основу всей внешней политики Пекина — в политическом и идейном плане.