Спустя семь лет после украинской "революции достоинства" обещания ее организаторов и вдохновителей в экономической сфере предсказуемо остаются невыполненными. Украина смогла нарастить свое присутствие на рынках Евросоюза, но это даже близко не компенсирует потерю большей части ее промышленного экспорта в Россию. При этом реальная интеграция Украины с Евросоюзом не продвинулась дальше "безвиза", а о тех преимуществах, которые могла получить Украина, встав на путь интеграции с ЕАЭС, можно рассуждать теперь лишь теоретически. Прошлый год вновь продемонстрировал все риски европейского выбора Украины: ее экспорт в Евросоюз резко сокращался, а для Европы Украина — типичная бедная страна мировой периферии — все менее привлекательна как потребитель ее товаров. Более того, уже скоро Евросоюз может воздвигнуть перед украинской продукцией новые барьеры в виде "углеродного налога".

Одной из главных проблем украинской экономики, которую почти безуспешно пытались решить власти страны за последние полтора десятилетия, был и остается хронический дефицит внешней торговли, регулярно оказывающий давление на национальную валюту и бюджет страны. Как следует из данных Государственной службы статистики Украины, начиная с 2005 года (то есть с момента прихода к власти ставленника "оранжевой революции" Виктора Ющенко) национальный экспорт по стоимости один раз превосходил импорт — случилось это в 2015 году, когда все показатели украинской экономики рухнули после очередной революции.

К Евромайдану рубежа 2013−2014 годов Украина подошла с внешнеторговым дефицитом в размере $ 13,7 млрд, или 9,8% от совокупного оборота внешней торговли. Во многом такая ситуация стала результатом глобального кризиса 2008−2009 годов, в ходе которого Украина оказалась одной из наиболее пострадавших стран мира (в 2009 году ее ВВП рухнул на 15%). Одним из главных негативных факторов для ее экономики стало затяжное падение мировых цен на металлургическую продукцию при серьезном усилении конкуренции в этой сфере. Кроме того, украинские власти в тот момент не стали оказывать серьезную поддержку сложным отраслям промышленности, прежде всего машиностроению, — как следствие, многие заводы прекратили свое существование еще до 2014 года. В президентство Виктора Януковича восстановительный рост украинской экономики толком так и не начался, что, помимо прочего, не позволяло решить проблему внешнеторгового дефицита.

С точки зрения экономической политики главная дилемма, стоявшая перед Украиной семь-восемь лет назад — начать затяжной и негарантированный процесс интеграции с Евросоюзом или на правах одного из старших партнеров вступить в Евразийский экономический союз (ЕАЭС), — подразумевала именно получение новых возможностей для выравнивания баланса внешней торговли. И в том, и в другом случае речь шла о создании для украинской продукции дополнительных тарифных, инфраструктурных, регуляторных и прочих преференций, позволяющих увеличить ее экспорт на соответствующие рынки. О том, чем обернулся выбор Украины в пользу Евросоюза, без лишних комментариев свидетельствует статистика ее внешней торговли в динамике 2013−2020 годов.

В 2013 году на долю России приходилось 23,9% украинского экспорта (в абсолютных показателях — $ 15,1 млрд), а доля всех стран будущего ЕАЭС благодаря значительным объемам поставок украинских товаров в Белоруссию и Казахстан составила 31%. По импорту статистика восьмилетней давности выглядела так: России во ввозе продукции на Украину принадлежала доля в 30,1% ($ 23,2 млрд), а на пять стран ЕАЭС приходилось 34,5%.

Спустя восемь лет российский рынок для украинских товаров полностью не потерян, но масштабы сокращения экспорта оказались без преувеличения драматическими. По итогам десяти месяцев прошлого года российский экспорт на Украину составил, по данным украинской статистики, $ 2,3 млрд, или всего 5,8%, — четырехкратное падение доли за семь лет. Это привело и к резкому — до 7,3% — сокращению в украинском экспорте и доли стран ЕАЭС (в том числе за счет заметного снижения экспорта в Казахстан). Аналогичная ситуация в импорте: за январь — октябрь прошлого года Украина получила российскую продукцию на $ 3,7 млрд, или 8,6% от общего объема импорта. На долю стран ЕАЭС в импорте Украины за этот период пришлось порядка 10,5% — снижение втрое.

В логике Евромайдана подобные потери на рынках постсоветского пространства были бы оправданы в том случае, если бы Украина смогла сопоставимыми темпами нарастить торговлю с Евросоюзом. Однако этого не произошло, свидетельствуют данные украинской статистики. В 2019 году стоимость украинского экспорта в ЕС составила $ 20,8 млрд — лишь на 23,8% больше, чем в 2013 году, и всего на 13,7% больше, чем в рекордном в "дореволюционный" период 2008 году, когда Евросоюз получил украинской продукции на $ 18,3 млрд. Тем самым напрашивается простая гипотеза: в абсолютных цифрах Украина за несколько лет, вероятно, достигла бы таких же показателей торговли с Евросоюзом и без Евромайдана — органическим путем.

Аналогичную гипотезу можно выдвинуть и относительно потенциальных объемов торговли с Россией в том случае, если бы Украина вступила в ЕАЭС или как минимум не стала бы прилагать все усилия для разрыва отношений. Для сравнения можно взять динамику торговли России с Белоруссией, которая в 2013—2019 годах выросла на 15,3%, с $ 30,8 млрд до $ 35,5 млрд. Вопрос о том, смогла бы Украина одновременно наращивать экспорт по двум направлениям сразу, несомненно, остается сугубо гипотетическим, однако сохранение отношений с Россией определенно дало бы ее экономике больше выгод. Впрочем, в относительных показателях цель переориентации украинской экономики с востока на запад достигнута — на долю Евросоюза в экспорте Украины в 2013 году приходилось 26,5%, а к 2019 году она увеличилась до 41,6%.

Но логично взглянуть на ситуацию и с другой стороны: что дало европейским компаниям стремление Украины к евроинтеграции? Ответ на этот вопрос дает статистика украинского импорта товаров из ЕС, докризисные показатели которого до сих пор не восстановились. Если в 2013 году Украина ввезла из ЕС продукцию на $ 27 млрд, то в 2019 году соответствующий показатель составил всего $ 25 млрд, а прирост доли ЕС в украинском импорте за этот же период оказался весьма скромным — с 35,1% до 41%. Последние цифры легко объяснимы: у населения Украины попросту нет достаточной покупательной способности, чтобы существенно наращивать приобретение европейских товаров. Что же касается других макрорегионов — Азии, Африки и Америки, то показатели украинского экспорта в эти части света в 2019 году так и не вышли на уровень 2013 года, а объемы импорта лишь ненамного их превысили после резкого спада. В целом по итогам 2019 года украинский экспорт составил $ 50,1 млрд, или лишь 79% от "дореволюционного" уровня, импорт — $ 60,8 млрд (те же 79% от уровня 2013 года).

По итогам 2020 года принципиального изменения ситуации в лучшую сторону ждать не приходится. По предварительным данным, которые несколько дней назад представил торговый представитель Украины Тарас Качка, общий объем экспорта страны в 2020 году составил $ 49,3 млрд — это на 1,7% меньше, чем годом ранее, и на 22% меньше показателя 2013 года. Однако имеющаяся на данный момент детальная статистика за десять месяцев показывает, что наиболее сильно пострадала торговля Украины именно со странами Евросоюза. Например, за январь — октябрь экспорт Украины в Австрию упал более чем на 10%, импорт из этой страны сократился более чем на 16%, для Германии соответствующие показатели составили 17 и 14%, для Франции 12 и 15%, для Польши — 6 и 3%, экспорт в Италию упал на четверть (импорт остался без изменений) и т. д.

Таким образом, в условиях нового кризиса стремительно беднеющая Украина не только не может поддерживать ввоз европейских товаров на прежнем уровне, но и неспособна сбыть на рынке ЕС свою продукцию в должном объеме. Список стран, куда Украина в 2020 году смогла заметно нарастить свой экспорт, вполне показателен: Албания, Вьетнам, Йемен, Иран, Пакистан, Судан и т. п. Но их доля в украинском экспорте либо невелика, либо попросту ничтожна — свой основной с недавних пор внешний рынок Евросоюза Украина в прошлом году очевидным образом теряла.

Не решена и хроническая проблема внешнеторгового дефицита. Как сообщил в начале января Тарас Качка, по итогам 2020 года внешнеторговый дефицит Украины составил $ 4,9 млрд, что было преподнесено как большое достижение (в 2019 году этот показатель составлял $ 10,7 млрд, то есть примерно те же 10% от общего объема внешней торговли, что и в 2013 году). Однако несложно заметить, что состоялось оно прежде всего благодаря резкому падению импорта — за десять месяцев его объем упал более чем на 14%.

Наконец, можно обратиться к товарной структуре украинского экспорта — здесь за последние восемь лет тоже произошли разительные изменения. В 2013 году экспорт украинского машиностроения составлял порядка $ 10,6 млрд, или 16,6% от общего объема вывоза из страны, порядка 27% экспорта приходилось на различную продукцию сельского хозяйства и пищепрома (около $ 17 млрд), примерно такую же долю в экспорте занимала продукция металлургии, а химической промышленности принадлежало более 8% ($ 5,1 млрд).

Спустя шесть лет доля АПК и пищепрома в экспорте выросла более чем в полтора раза — до 44,2%, хотя в абсолютных показателях ($ 22,1 млрд в 2019 году) вывоз этой продукции увеличился всего на 30%. Напротив, доля машиностроения упала до 11% экспорта, а в ценовых показателях он сократился примерно вдвое, до $ 5,5 млрд. Значительно снизился и металлургический экспорт — в 2019 году его объем составил $ 10,3 млрд, или чуть более 20%, а доля химпрома сократилась до 5,2% (порядка $ 2,6 млрд).

Данные об украинском экспорте за десять месяцев 2020 года хорошо демонстрируют риски "великой аграрной державы": вывоз продукции животного происхождения упал по стоимости на 7,6%, продукции растительного происхождения — на 9%. Сразу на 15% обвалился металлургический экспорт, также преимущественно сырьевой в виде черных металлов. В то же время обрабатывающая промышленность оказалась более устойчивой к кризису: экспорт химпрома вырос на 5,3%, масложировая отрасль увеличила экспорт на 18%, производство готовых пищевых продуктов удержало показатели предшествующего года, а экспорт энергетического машиностроения потерял всего 2%. На эти сегменты в том, что Украина может предложить мировому рынку, теперь приходится совсем небольшая доля. В частности, в украинском экспорте в Евросоюз по-прежнему доминируют сырье и продукция невысоких переделов: в 2019 году на долю продукции растениеводства пришлось 21,2% в его общем объеме, на прокат, чугун и стальные полуфабрикаты — около 15%, а еще 8,4% — на металлические руды. Справедливости ради стоит отметить, что продукция украинского машиностроения тоже имеет спрос в ЕС — в 2019 году она заняла 13,4% в совокупном экспорте страны, но ее основной рынок сбыта — Россия и, шире, ЕАЭС, — по всей видимости, безвозвратно утрачен.

Такова цена "европейского выбора" Украины спустя восемь лет, причем цена совершенно предсказуемая еще на момент "революции достоинства". Потеря базового для Украины российского рынка с призрачными возможностями наверстать упущенное на рынке Евросоюза легко прогнозировалась еще в момент свержения Виктора Януковича, за несколько месяцев до начала конфликта на Донбассе, который отрезал Украину от значительной части ее промышленной базы.

По большому счету, сама дилемма образца 2013 года — выбор в пользу Евросоюза или ЕАЭС — для Украины была во многом вторичной: для поддержания экономики ей достаточно было лишь сохранять статус-кво в отношениях с Россией, как минимум удерживая присутствие на ее рынках и последовательно лоббируя выгодные для себя условия присоединения к ЕАЭС. Любопытно, что и сейчас значительная часть украинцев продолжает придерживаться мнения, что их стране следует сохранять внеблоковый статус. Как показал опрос, проведенный в прошлом ноябре Киевским международным институтом социологии, такую точку зрения разделили 27% респондентов, при этом за присоединение к ЕАЭС высказались около 14% участников исследования. 49% опрошенных предсказуемо отдали свои симпатии вступлению в Евросоюз, но чем дальше в прошлое уходит "революция достоинства", тем более иллюзорной становится эта перспектива.

Текущая ситуация для Украины усугубляется тем, что вместе с российскими рынками она потеряла российские инвестиции, которые в начале прошлого десятилетия показывали уверенную тенденцию к росту. По данным официальной украинской статистики, к 2014 году объем прямых инвестиций в экономику Украины превышал 1,5% ее ВВП, но это, скорее всего, сильно заниженная оценка. Из расчетов на базе данных Мониторинга взаимных инвестиций, приведенных в прошлогоднем исследовании киевского Центра экономической стратегии, следует, что до Евромайдана этот показатель находился на уровне около 10% ВВП Украины.

Отток российских капиталов дополнил негативный эффект минусового внешнеторгового баланса. За последнее десятилетие Украина, повторим, всего один раз смогла продемонстрировать превышение экспорта над импортом — в провальном по всем показателям 2015 году, но как только ее экономика начала восстанавливаться, внешнеторговый дефицит тут же стал увеличиваться, создавая давление на гривну и бюджет страны. Закрыть эту дыру в перспективе можно именно за счет привлечения инвестиций в экспортно ориентированные отрасли, но рассчитывать на российские компании больше не приходится, а европейский бизнес особого интереса к Украине не проявляет. По данным украинского портала "Минфин", в 2019 году объем прямых иностранных инвестиций в экономику страны составил всего $ 3,07 млрд — значительно меньше, чем в 2013 году ($ 5 млрд), а рекордные показатели 2007−2008 годов ($ 10−11 млрд в год) сейчас выглядят и вовсе недосягаемыми.

Сейчас на среднесрочном горизонте многих украинских компаний, экспортирующих свою продукцию в Евросоюз, вырисовывается безрадостная перспектива серьезного снижения доходов в связи с планируемым в ЕС введением так называемого углеродного налога. Согласно подсчетам украинских аналитиков, это может привести к дополнительным платежам украинских компаний в размере около 566 млн евро в год. Почти все эти расходы лягут на предприятия металлургии и электроэнергетики, что само по себе напоминает о потребностях украинской экономики в инвестициях в модернизацию производств.

По данным недавнего исследования информационно-аналитического ресурса GMK Center, потенциально под "углеродный налог" подпадает треть суммы украинского экспорта, при этом практически у всех украинских товаров, поставляемых в Европу, углеродоемкость выше, чем у европейских аналогов. Торговые ограничения, которые вводит Евросоюз на импорт товаров с "углеродным следом", предупреждают аналитики, создают препятствия для роста украинского производства, увеличения валютной выручки компаний и поступлений в госбюджет, поддержания занятости населения страны и роста его доходов.

Олег Поляков