А. Роджерс: Метафизика войны (ч. 1 и 2)

Я долго мучился, с чего начать разговор о морали войны. Тема обширная, подходов может быть много. А потом вспомнил, чему меня учили — всегда нужно начинать с фундаментальных основ.

И тут нам, конечно же, поможет такая глыба этологии, как Конрад Лоренц. В своём основополагающем труде «Агрессия, или Так называемое зло» он указывает нам, что конфликты у разных видов животных происходят и разрешаются очень по-разному.

Самые смертоносные виды при этом, понимая опасность своего «инструментария», зачастую ограничиваются ритуальными танцами и формальной демонстрацией, кто сильнее. Проигравший признаёт поражение и уходит, при этом страдает только его гордость.

А вот всякие «мирные и травоядные виды» зачастую конфликтуют просто люто, с беспримерной жестокостью в процессе и со смертельными исходами. Самые жестокие поединки, например, происходят между «птичками мира» голубями. Не сильно отстают от них джунгарские хомячки, тут и вовсе строго «один уходит, другого уносят».

«Держите меня семеро» обычно орёт маленький и чмошный Паниковский. Гиперкомпенсация.

Не без исключений, но в основном именно так.

Вот и я задавался вопросом, почему одни народы воюют мягко, щадяще, стараясь минимизировать потери среди гражданского населения, а другие лютуют и совершают военные преступления и акты геноцида.

У тех же викингов, без сомнения лютых воинов, наводивших ужас на все побережья от Британии и Франции и до Византии, действовал принцип «Мы с детьми не воюем — нашим детям тоже нужно будет с кем-то воевать».

Люди, изначально, вид слабо вооружённый. Ни когтей, ни клыков. Поэтому первоначально нашим предкам приходилось быть чрезвычайно агрессивными, чтобы выжить. Но отсутствие эволюционных (биологических) инструментов самозащиты мы компенсировали развитием техносферы — оружия, от дубин, копий и мечей до пистолетов, ружей и ЯО.

И чем более высокотехнологичными становились орудия убийства, тем опаснее становилось вступать в конфликт и мы были вынуждены становиться всё более гуманными и миролюбивыми. Ибо агрессивные чаще нарывались и не выживали.

Революцию в этом плане осуществило развитие огнестрельного оружия, когда логика «я сильнее» перестала работать. Самые вежливые люди, как известно, жили на Диком Западе.

И тут я пришёл к примерно тем же выводам, что и Лоренц. Те страны и народы, которые воюют много, регулярно и имеют длительные воинские традиции, обычно самые спокойные в плане ведения боевых действий и имеют строгие военные кодексы, регламентирующие войну.

Они, во-первых, знают, что сильны. И поэтому им не нужно демонстрировать чрезмерную жестокость, они уверены, что победят и так.

Во-вторых, они знают, что любая война обязательно заканчивается. И ведут себя так, чтобы минимизировать последствия этой войны. А любые лишние и ненужные военные преступления только дополнительно озлобляют соперника и продлевают период вражды, усложняя последующую пасификацию.

Даже мой скромный опыт девяностых показывает, что серьёзные бандиты обычно на улицах без особых причин не беспредельничали, потому что поднимать статью на ровном месте и привлекать к себе внимание правоохранителей без финансовой выгоды глупо. Поэтому в основном боксеры, борцы и прочие спортсмены вели себя ровно.

А беспредельничали для самоутверждения на улицах в основном малолетки, которые ничего из себя не представляли и которых в серьёзные группировки не брали.

Аналогично и женщины на войне, как показывают исторические примеры, зачастую отличались повышенной жестокостью именно в силу своей физической слабости. Но им это тоже не помогало побеждать, поэтому никаких серьёзных женских войск история не знает.

Сильный может себе позволить быть и благородным, и милосердным. Слабый не может.

Русские, например, почти непрерывно воюют больше тысячи лет. В подавляющем большинстве случаев в обороне (сначала отражая вторжение, затем наказывая). За это время столкнулись практически со всеми сильнейшими армиями мира — от монголов и до Третьего Рейха. И, что характерно, всех их в длинную побеждали, в процессе адаптируясь.

Поэтому отношение такое, что «война — это дело грязное, но вынужденно нужное». И его нужно сделать качественно, чтобы обеспечить своё выживание. И так, чтобы дальше жить на одном континенте рядом (кто всё равно не хотел мирно сосуществовать, тех уже нет, утратили свою государственность и растворились в других народах).

Русские, опять же, вопреки навязчивым попыткам навязать стереотипы о «закидали трупами и задавили огромными армиями», всегда воевали небольшими контингентами прекрасно обученных войск. Минимизируя потери, потому что нас всегда было слишком мало. Так всегда было, начиная от княжеских дружин и заканчивая чудо-богатырями Суворова.

Минимально необходимый наряд сил, достаточный для достижения победы. Сейчас, кстати, так же воюем.

А вот так называемые «украинцы» воевать никогда не умели. Особенно жители Западной Украины. Например, в той части фронта, где стояли западенские так называемые «сичовые стрильци», глубина Брусиловского прорыва была рекордной. Их просто снесли и не заметили. Исторический факт.

Аналогично и запорожским козакам никогда не хватало военной мощи для того, чтобы сформировать свою государственность и, внимание, удерживать территорию. Поэтому они всегда «прислонялись» к другим армиям, рассчитывая победить в их составе (ничего не поменялось).

Может кому-то это и обидно, но на правду обижаться глупо.

Соответственно, где русский берёт воинской выучкой, дисциплиной, военной школой (традицией) и искусством войны, рагулю приходится компенсировать животной жестокостью — террором, изнасилованиями, пытками, убийствами детей.

Не помогает.

В качестве примеров можно взять агрессию трёх народов:

немцы(*) во Второй мировой
украинцы последние десять лет (и бандеровцы во время той же Второй мировой)
евреи Израиля, нападающие на Ливан, Сирию, Палестину и другие соседние страны

Все три эти народа — НЕ воины.

У них нет ни соответствующих навыков, ни воинских традиций, которые оградили бы их от излишней агрессии.

Свинопасы и торговцы гораздо более жестоки, чем профессиональные воины. Заметьте, не «лучше воюют», а «совершают больше зверств и военных преступлений».

Из западенцев вообще получаются только каратели, способные убивать лишь гражданское безоружное население (как в Волынской резне, Львовском погроме, Хатыни или Бабьем Яру).

(*)Мне могут возразить «Позвольте, но как же знаменитый прусский милитаризм?!».

А как раз прусские офицеры особой жестокостью не отличались (они для этого слишком чопорные). Да и в целом прусаки исторически хорошо относятся к русским, мы несколько столетий были союзниками, и даже теперь «осси» (которые и есть преимущественно прусаки) в Германии в большинстве пророссийские.

Больше всех военные преступления совершали всякие баварцы с тирольцами, то есть, по классике, крестьяне и мелкие лавочники. Не воины.

Кстати, уровень жестокости может меняться на протяжении истории. Так в эпоху сенгоку дзидай (воюющих провинций) в феодальной Японии родился кодекс бусидо (путь воина), который гласит «Убивать людей плохо, но иногда приходится. Поэтому нужно делать это максимально быстро и безболезненно, и не получая удовольствия».

А когда самурайское сословие выродилось в результате нескольких столетий изоляции и реформ Мейцзи (уничтоживших самурайское сословие, как явление), потомки крестьян, одевшие мундиры, устраивали геноцид китайцев, издевались над пленными и создали отряд 731.

Это результат именно вырождения и утраты воинских традиций.

У Эриха Фромма в «Бегстве от свободы» аналогичными компенсаторными механизмами объясняется повышенная жестокость гомосексуалистов. Гомосексуалист чувствует себя неполноценным в статусе мужчины, поэтому пытается компенсировать это показным доминированием и чрезмерной агрессией.

Как это звучит в мультике про Капитошку (украинском, что уже намекает) «Щоб уси боялысь, щоб не насмихалысь».

Это, например, чётко видно на примере типичных комментариев укропатриотов под любой моей статьёй. Не в состоянии опровергнуть изложенные в ней факты они мгновенно сливаются в бессмысленную агрессию «Чтобы ты сдох» или «Вот подожди, поймаем мы тебя, будем пытать» и прочее «Тикай з миста».

Это всё от бессилия.

Маленькие нацистские дегенераты не понимают, что моя возможная смерть никак не изменит того факта, что я прав.

Так что агрессия ещё и результат скудоумия и тупости.

И, последний штрих — дикие народы более жестоки, чем культурные/цивилизованные.

И украинцы, и евреи — архаичные народы. Более того, тщательно консервирующие и поддерживающие свою архаику. Шароваро-вышиванки и ветхозаветность.

Немцев Гитлер также пытался отбросить в архаику. Третий Рейх отрицал модерн и гуманизм, отрицал христианство, отрицал мораль, насаждал неоязычество (как и современная украина).

Но всё это НЕ помогает победить. А в длинную ещё и тормозит развитие.

Итого: жестокость — результат слабости, трусости, бескультурья и отсутствия воинской морали.

Более того, чрезмерная жестокость способствует поражению (это тоже можно подробно расписать, но уже в рамках отдельной публикации).

P.S. На самом деле тут материала на толстую книжку, с кучей примеров и разбором конкретных случаев. Благо, я не припомню, чтобы кто-то основательно разбирался в морали и метафизике войны.

Текст во многом является продолжением предыдущего, а также пытается показать практическую применимость подобных рассуждений. Поскольку меня учили, что настоящая философия всегда применима на практике (вера без дел мертва, теория без практики мертва, философия без жизни мертва).

Итак, что общего между современной Украиной и современным Израилем?

У обеих стран нет истории/традиции государственности (опыта управления и механизмов воспроизводства элит).
У обеих стран нет устойчивых воинских традиций.
В обеих странах доминирует ложная идеология своего превосходства и исключительности.
Обе страны всемерно зависят от внешней поддержки — как военной, так и экономической — и полагаются на неё (и без этой самой поддержки не имеют никаких шансов).
Соответственно, обе страны свято уверены, что «США нас не бросит, 1,4,8... и так далее».

Ну и исходя из этого неизбежно неверно оценивают свои реальные возможности и борзеют не по чину (и будут платить за это, причём не деньгами).

Так вот, что можно вывести из совокупности «не обладают системным государственным опытом», «не обладают системным военным опытом» и «переоценивают себя»?

Частным выводом будет «не умеют проигрывать».

Страны с длительным опытом государственности умеют трезво измерять свои силы и понимают, когда текущие цели недостижимы и нужно отступить, ужаться, сконцентрироваться.

Россия, например, смогла свести вничью Крымскую войну (потеряв Севастополь, но зато взяв Карс) и, уступив на время в русско-японской войне, со временем вернуть всё назад. Не переводя это в тотальную войну, грозящую надрывом всех систем.

В том числе Империи умеют сделать выводы из своих ошибок.

Как там у Киплинга? «Империя получила урок, Империя благодарит».

А вот такие «неопытные» страны, едва сложившиеся или находящиеся в процессе становления, обладают истерическим (не историческим) восприятием.

Что? Мы, такие древние, красивые и особые — и проигрывать? Немыслимо! Не бывать этому! Кудхудах! Хрю!

И вместо выхода из конфликта с минимальными потерями и отложенными амбициями (Минск-1, Минск-2 и Истанбул в случае Украины) — эскалируют и повышают ставки. Переводя противостояние из тактического в тотальную войну, а конфликт из локального в экзистенциальный.

Это при том, что шансов победить в тотальной войне у Украины (как и у Израиля) изначально не было и быть не может. Силы и возможности несопоставимы.

Как игроман, который не может остановиться, проигрывая в казино. Правильная тактика (люди, знающие теорию вероятности, согласятся со мной) — никогда не играть с казино. Но у тех, кто уже играет и начинает проигрывать — нужно сразу уходить. Никаких «я отыграюсь», потому что это приводит только к увеличению проигрыша.

Киевскому режиму несколько раз предлагали завершение конфликта на мягких, я бы даже сказал «чрезмерно мягких» условиях.

«Минск-1» сохранял за Украиной Донбасс, но всего лишь на условиях федерализации.

«Минск-2» аналогично, но уже с условием расширенной автономии.

Стамбул предлагал всего лишь частичное разоружение Украины и признание утраты Крыма и Донбасса.

Все три предложения были отвергнуты или саботированы киевским режимом (независимо от того, кто был во главе). Потому что «всё должно быть по-нашему, хоть усрёмся!» (что характерно, именно это они и сделали).

Без учёта реальных возможностей (например, уже после Дебальцево, когда в окружении были уничтожены натренированные НАТО войска, было понятно, что победить военным путём киевский режим не может).

Опять же, возвращаясь к тезису о том, что сильный старается просто продемонстрировать свои возможности, не прибегая к чрезмерному насилию. Россия весной 2022 года подошла к Киеву и взяла его в полуокружение, ритуализированно демонстрируя свои возможности.

Особенно показательным был бой в Гостомеле, где российские десантники в одну калитку (без потерь) вынесли хвалёный британский SAS. Ибо заточенный под всякое узкоспециализированное спецназ не особо может в общевойсковой бой.

Сапиенти сат, умному достаточно.

Но когда наши после этого отошли, дефективные рагули расценили это как нашу слабость и свою перемогу (чем оно никогда не было). И решили «вот теперь-то пришло наше время» (умирать, ога).

Аналогично Иран уже дважды давал возможность Израилю деэскалировать ситуацию, когда наносил _ответные_ удары и говорил «Можно считать, что мы квиты. На этом можно остановиться».

Но каждый раз воинственная Биби орёт «Ну всё, держите меня семеро!», до боли напоминая небезызвестного Паниковского (что характерно, тот в итоге тоже получил в нос от Шуры Балаганова).

Опять же, обе страны фактически в заложниках у своих коррумпированных лидеров. Ибо и Зеленский, и Нетаньяху в случае превращения конфликта теряют власть и идут на скамью подсудимых.

И оба свято верят в «заграница нам поможет» (Ильф и Петров, снова Ильф и Петров).

При том, что:

«Помощь Запада Украине в передаче ракет ПВО значительно израсходовала ресурсы в этой области, что ослабило возможности Израиля в отражении атаки Ирана», The Telegraph
в США массивная забастовка портовых грузчиков, первая с середины семидесятых годов. Каждый день она обходится в примерно миллиард долларов убытков и блокирует любые логистические процессы на восточном побережье США.

Там глава этого профсоюза такой смешной чувак с золотой цепью толщиной в мой мизинец на шее и с распальцовкой правильного пацана из мафии, изъясняющийся «Ща я натяну этого чмошника Джо Байдена» (это буквальный перевод цитаты).

А кто не будет бастовать — тому тазик с цементом.

При этом нужно понимать приоритеты.

Если Израиль втягивается в полномасштабный конфликт с Ираном, то у США совершенно точно не остаётся ничего для Украины.

Причём для самих США приоритетным является конфликт с Китаем. И если они решат всё же вписаться за Израиль, то могут смело хоронить все свои планы по «сдерживанию» КНР — ибо их ресурсов с трудом хватит на один конфликт, и точно не хватит на три.

В литературе это называется «имперское истощение» (fatigue) или «имперское перенапряжение» (overstretching). Невозможность усидеть на всех стульях одновременно.

При этом украинская экономика фактически уничтожена, демография ужасная, у страны даже в самом благоприятном раскладе НЕТ БУДУЩЕГО.

Ситуация с израильской экономикой также удручающая — туризм умер, платная медицина умерла, ВВП просел больше чем на 20%, бюджет держится на заимствованиях и затягивание конфликта только усугубляет расклад.

В этой ситуации, следуя банальной логике, и Украине, и Израилю стоило бы замиряться любым путём (в том числе соглашаясь на утрату территорий и демилитаризацию для Киева и на создание Палестины и отказ от захваченных территорий для Израиля). Как минимум, чтобы потянуть время и попытаться дождаться лучших времён (не факт, кстати, что они для них когда-то наступят, мвухахахаха).

Вместо этого оба неадекватных режима непрерывно эскалируют ситуацию, понимая, что самостоятельно они не вытянут, а вся надежда только на втягивание в конфликт США и НАТО (которые сами пребывают далеко не в лучшей форме).

Скажем так, «all in» при мусорных картах не слишком разумная стратегия в покере.

Как минимум, обоим режимам стоило бы хотя бы дождаться результатов выборов в США, затем заручиться поддержкой (и гарантиями) новой президентской администрации — и только тогда начинать какие-то радикальные действия.

Но, очевидно, в обоих случаях дела настолько плохи, что они боятся не продержаться до января...