Важнейшим, обсуждаемым в кулуарах прошедшего саммита ШОС вопросом стало наращивание военно-технического сотрудничества с взаимным обменом критическими технологиями по «болезненным» секторам ВПК и взаимолокализации производств между Россией, КНР и КНДР.

Это взаимодействие должно поэтапно перекрыть все бреши в оборонительных потенциалах ведущих государств-участников ШОС, а также потенциального наблюдателя и участника в организации — КНДР. Тем более, что по итогам саммита, а затем и военного парада в Пекине стало ясно, что сформировался негласный альянс-противовес блокам НАТО и AUKUS, представленный Россией, КНР, КНДР и Ираном.

А для противодействия вышеуказанным блокам с полными циклами производства всех видов перспективного вооружения в потенциальных военных конфликтах на Европейском театре военных действий и в Азиатско-Тихоокеанском регионе как России, так и КНР с КНДР и Ираном потребуется непрерывный поток элементной базы БРЭО для многократной интенсификации серийного производства БПЛА и тактической авиации, силовых установок для бронетехники и авиации, а также оборудования для сервисного обслуживания всех этих средств.

Какими ключевыми военно-техническими «козырями» в различных секторах своих ВПК могут похвастаться Россия, КНР, КНДР и Иран?

Как известно, начиная ещё с 1993 года оборонное ведомство КНР заключило с российской стороной ряд контрактов на поставку 4 зенитно-ракетных дивизионов С-300ПМУ с дальностью 75 — 90 км, 8 дивизионов С-300ПМУ-1 с дальностью действия 150 км и 15 дивизионов С-300ПМУ-2 с дальностью действия 200 км, обеспечивших Поднебесной возможность формирования многоканальных эшелонированных «зонтиков» ПВО-ПРО над стратегически важными агломерациями вплоть до заступления на боевое дежурство собственных 6-канальных ЗРК большой дальности HQ-9A. И даже сегодня, когда количество ЗРК HQ-9A/B и HQ-22 превышает 100 — 150 единиц, все вышеуказанные модификации С-300 и С-400 в количестве 4 дивизионов обеспечивают сетецентрической системе ПВО-ПРО 186 дополнительных целевых каналов на приоритетных направлениях.

Аналогичная ситуация наблюдалась с тактической авиацией: были закуплены 32 Су-27УБК, 73 Су-30МКК и 24 Су-30МК2, а затем заключен ещё один контракт на поставку 24 Су-35С. Затем, после появления таких машин, как J-11B/BS/BG, построенных на базе Су-27СК и поэтапно оснащаемых современной китайской радиоэлектронной элементной базой, военный авиастроительный сектор китайского ВПК обрёл уровень, обеспечивающий самодостаточное дальнейшее становление.

Появление же таких многофункциональных истребителей поколения «4++», как J-16D, J-10C и многофункциональных истребителей 5-го поколения J-20A с бортовыми АФАР-радарами Type 1475 на базе нитрид-галлиевых СВЧ-транзисторов окончательно определило ведущую роль авиастроительного сектора ВПК КНР даже в сравнении российским военным авиастроением. Ведь сегодня все сходящие с конвейера Су-35С оснащаются радарами на базе пассивных ФАР «Ирбис-Э», которые хоть и не уступают китайским Type 1475 по дальности (цель с отражающей поверхностью 0,01 кв. м обнаруживается на удалении 80 — 90 км), всё равно отстают от китайских аналогов по уровню помехозащищённости. Единственной на сегодняшний день бортовой РЛС с АФАР в ВКС России является Н036 «Белка», устанавливаемая на истребители Су-57, но темпы производства этих РЛС не столь высоки — по 3 — 5 единиц в год, ровно как и темпы производства Су-57.

Таким образом, можно зафиксировать первое «слабое звено» нашего ВПК, которое может быть компенсировано благодаря китайским технологиям в области полупроводников и микроэлектроники — бортовые РЛС на базе активных ФАР на нитриде галлия. Более того, очевидно, что китайским специалистам вполне под силу «оживить» наши перспективные и замороженные (в связи с недофинансированием) проекты перспективного АФАР-радара «Жук-АМЭ» с приёмо-передающими модулями на базе низкотемпературной совместно обжигаемой керамики (LTCC), а также ракеты класса «воздух-воздух» РВВ-АЕ-ПД с интегральным-ракетно-прямоточным двигателем. Тем более, что КНР уже добилась определённого результат в проектировании ракеты воздушного боя с ПВРД PL-21D.

Не менее важным направлением военно-технического взаимодействия может стать помощь в проектировании и быстрой интеграции в боекомплекты ПТРК «Корнет» новых многоцелевых тактических ракет, оснащённых помехозащищёнными тепловизионными головками самонаведения типа Imaging Infrared (IIR), способными создавать ИК-портрет цели на предмет наиболее уязвимых её секторов. Также такие ракеты позволят расчётам комплексов «Корнет» работать с закрытых огневых позиций, что сегодня уже доступно всем ПТРК 3-го поколения, включая израильские Spike-LR/ER, а также французские ПТРК 5-го поколения MMP Akeron. Естественно, каждая пусковая установка такого ПТРК «Корнет» должна получить дополнительный терминал для отображения видеоизображения с тепловизионной ГСН новой ракеты.

Техническую базу для разработки, а также возможность быстрой локализации производства подобных ракет на территории России могут предоставить военно-промышленные предприятия как КНР, так и КНДР с Ираном. Причём опыт применения северокорейского дальнобойного ПТРК 3-го поколения Bulsae-4 у подразделений группировки войск «Север» на Курском фронте уже имеется, и они могут сопоставить все тактические достоинства работы с закрытых огневых позиций, что к слову, реализовано в системе наведения отечественных барражирующих боеприпасов / БПЛА-«камикадзе» «Ланцет» («Изделие-52») и «Ланцет-3» («Изделие-51»).

Самым же главным направлением отечественного ВПК является разработка и производство боевых сверхвысокочастотных электромагнитных комплексов (ЭМИ-генераторов / СВЧ-пушек) для противодействия БПЛА-камикадзе и крылатым ракетам противника. Сегодня, в условиях непрекращающихся массированных рейдов недорогих вражеских БПЛА-камикадзе «Лютый», UJ-26, A-22 Foxbat, «Морок» и T150 на наши НПЗ, авиабазы, РЛС ДРЛО и управления воздушным движением этот вопрос приобрёл особую остроту.

Когда программа разработки боевого ЭМИ-генератора «Ранец-Е» (макет-демонстратор которого был представлен на полях выставки LIMA-2001) была окончательно заморожена, на передовых позициях в области проектирования данных систем вновь оказались американские стартапы и китайские научно-исследовательские институты. В США данную нишу плотно занимает уникальный боевой электромагнитный комплекс Leonidas от компании Epirus. Построенный на базе высокоэнергетической многолучевой АФАР электромагнитный комплекс ещё в ходе натурных испытаний в 2021 году подтвердил способность выведения из строя элементной базы 66 атакующих коптеров вероятного противника в одном наряде.

Также вполне логично, что при точном целеуказании со стороны, к примеру, РЛС AN/MPQ-64F1 или мультиспектрального оптико-электронного комплекса комплекс Leonidas сможет нарушать работу инфракрасных и активных радиолокационных ГСН, а также инерциально-навигационных систем тактических крылатых ракет на удалении 10+ км. В то же время, стоимость цикла боевой работы данного комплекса будет в тысячи раз ниже стоимость одной зенитной ракеты типа ER-AMRAAM.

Аналогичными разработками обладает и Китай. Одним из уже разработанных и активно тестируемых боевых электромагнитных комплексов является небезызвестный мобильный СВЧ-комплекс HPM, который интегрирован в архитектуру перспективной противодронно-противоракетной системы Golden Shield.

Объединение зенитных ракетно-пушечных комплексов, электромагнитных СВЧ-генераторов на базе активных ФАР X/Ka-диапазонов (HPM) с шириной десятков высокоэнергетических лучей менее 1 градуса и лазерно-лучевых боевых комплексов LY-1 позволяет гораздо более эффективно отражать даже комбинированные удары с применением как БПЛА-камикадзе, так и малозаметных КР противника. Как видим, боекомплект автоматических пушек из состава зенитно-артиллерийских частей ЗРПК представлен программируемыми снарядами со шрапнельными БЧ, либо снарядами с дистанционно управляемыми взрывателями.

Подписание контракта с КНР на поставку систем Golden Shield в количестве 30 — 50 батарей, либо локализация производства данных систем в России на китайской элементной базе вполне способны решить вопрос с непрекращающимися атаками украинских БПЛА-камикадзе, особенно в случае совместного применения данных систем с тульскими зенитными ракетно-пушечными комплексами «Панцирь-СМД-Е».

Какие критические технологии может предоставить нашим союзникам российский ВПК?

В первую очередь, это конечно же самые последние наработки в области проектирования современных малошумных многоцелевых атомных подводных крейсеров и ракетных подводных крейсеров стратегического назначения. Если основой подводной компоненты ядерной триады КНР по-прежнему остаются ПЛАРБ проекта 094 «Цзинь» с классической гидродинамической компоновкой (архаично выдающимся, как у проекта 667 БДРМ, ракетным банкетом) и отсутствием водомётного движителя, то отечественные РПКСН пр. 955А «Борей-А» — передовые крейсера совершенно иного технологического уровня.

Наличие водомётного движителя (осевого насоса), передовая интегральная компоновка с маловыраженными наплывами образующих ракетного банкета, низкопрофильная рубка с наплывом у передней корневой части, передовые звукопоглощающие покрытия и многоярусные амортизационные платформы на главном турбозубчатом агрегате и иных узлах механизации обеспечивают «Бореям-А» минимальную акустическую сигнатуру. Речь идёт о менее чем 80 дБ при скорости около 10 узлов, в то время как подлодок класса Ohio этот показатель достигает 95 — 102 дБ.

Ещё большей акустической скрытностью обладают многоцелевые АПЛ проекта 885 М «Ясень-М». По данным источников, их акустическая сигнатура лишь незначительно превышает показатели американских многоцелевых АПЛ классов Sea Wolf и Virginia, а также перспективных французских многоцелевых атомных субмарин класса Suffrene и составляет около 60 — 65 Дб.

Предоставление данных технологий китайской стороне может обеспечить Военно-морским силам КНР частичный паритет в противостоянии с десятками МАПЛ класса Virginia и 688i Los Angeles в случае эскалации масштабного конфликта, например, за установление контроля над Тайванем. В данный момент подводная компонента ВМС США (особенно благодаря новейшим многоцелевым АПЛ Virginia Block III и Block IV) способна вывести из строя достаточно крупные амфибийно-десантные силы ВМС КНР в регионе и представляет угрозу даже новейшим многоцелевым эсминцам Type 052В.

Парадоксальной же деталью является тот факт, что в области проектирования неатомных малошумных субмарин с анаэробными (воздухонезависимыми) энергетическими установками Китай ушел в заметный отрыв от России, как и ряд европейских государств. В частности, на вооружении ВМС КНР состоит уже 21 анаэробная подлодка Type 039A/B/C/D Yuan с воздухонезависимыми дизель-стирлинг электрическими энергетическими установками и литий-ионными батареями, обеспечивающими подводное оперирование (без необходимости всплытия и подзарядки с помощью дизель-генераторов) на протяжении 20 — 23 дней с радиусом действия до 600 км. При сверхмалой акустической сигнатуре анаэробная энергетическая установка обеспечивает подлодке уникальный боевой потенциал в ближней морской зоне в режиме подкрадывания на скорости 3 — 5 узлов.

Следовательно, в технологиях производства подобной энергетической установки для оснащения субмарин проекта 677 «Лада» сегодня может нуждаться ЦКБ «Рубин», ведь начатая предприятием программа разработки анаэробной ЭУ на базе топливных элементов и риформинга дизельного топлива по всей видимости на стадии заморозки. А штатные дизель-электрические установки уже не обеспечивают требуемой автономности и скрытности на современных театрах военных действий.

Что касается проблемных военно-технических секторов Ирана и КНДР, то в обоих случаях речь идёт об острой востребованности в большом количестве современных многоканальных ЗРК средней и большой дальности, включая «Бук-М3», С-300В4 и С-350А «Витязь». В условиях продолжающейся специальной военной операции мощности Концерна ВКО «Алмаз-Антей» вряд ли позволят удовлетворить потребности Войск ПВО Ирана и КНДР, а поэтому речь может идти лишь о передаче технологий и локализации производств. Необходимые же станки и программное обеспечение для данных предприятий в ИРИ и КНДР может предоставить Китай.

Евгений Даманцев