Недавние события на Ближнем Востоке, когда в ответ на иранскую атаку американских военных объектов, США выбрали не прямой вооруженный ответ, а тактику косвенного давления на оппонента недвусмысленно подтверждают данный вывод. Добавим к этому декларируемый президентом США Дональдом Трампом принцип распределения ответственности между Вашингтоном и его союзниками, его концентрацию на американских интересах, а не на продвижении демократии в мире.

В прогностическом докладе за прошлый год авторы ввели в оборот такое словосочетание, как "фестиваль провокаций" – нарастание силовых акций оппонентов, которое необязательно служит прелюдией к большой войне. Зато предполагает умение балансировать на грани вооруженного конфликта. Что, разумеется, не делает такое балансирование лишенным рисков. Начало нового 2020 года показало, что даже обмен военными ударами между оппонентами не означает автоматического объявления войны и ее начала.

В "Международной неопределенности-2016" была предсказана эскалация вооруженного конфликта между Арменией и Азербайджаном за Нагорный Карабах, а в 2017 году – формирование своеобразного "карабахского маятника". То есть сочетания переговорного процесса с провокациями и столкновениями низкой интенсивности. Авторы также убедительно показали, что российско-турецкое столкновение 2015 года из-за вмешательства в сирийский конфликт не приведет к обвалу отношений между Москвой и Анкарой, и напротив, способствует выработке ситуативного партнерства.

Качественные оценки будущего, дополняемые аналитическими матрицами, таблицами балансов интересов различных международных игроков и сценарными разработками получили высокую оценку у зарубежных коллег. Доклады "Международная неопределенность" были перепечатаны в таких известных и влиятельных изданиях, как The National Interest.

Во-вторых, это будет мир, в котором традиционная система союзов и договоренностей уже не работает. Привычные структуры, которые мы ранее рассматривали, как монолиты, будь то НАТО и Европейский союз таковыми уже не являются. Достаточно посмотреть на отношения США с таким своим традиционным союзником, как Турция или на поведение Франции, Польши, Венгрии, Италии в Европейском союзе. Глава одной из ведущих стран-членов Североатлантического альянса констатирует у него "смерть мозга" и приглашает к сотрудничеству над укреплением европейской безопасности Россию.

Страну, против которой члены Альянса ввели санкции, и которую рассматривают, как вызов для стабильности на континенте. В этом формирующемся новом мире спрос на силу возрастает. "Конец истории" откладывается на неопределенное время. Напротив, говоря словами Экклесиаста, наступает время "отказываться от объятий", ставить на первый план национальный эгоизм, а не абстрактные ценности.

По мнению авторов, наступивший год будет переломным для Америки. Грядущие выборы – президента и Конгресса – во многом определят путь США на следующие десятилетия. Но встречают они его в состоянии глубокого внутреннего конфликта, который, принимая во внимание роль страны в мире, влияет на международную повестку в целом. Мы видим мировоззренческий и политический раскол американских элит, а государственные органы и суды США стали площадками для открытой политической борьбы республиканцев и демократов.

Но кто бы ни пришел к власти на выборах 2020 года, внутренний конфликт элит и кризис американской политической системы будет продолжаться еще 8-10 лет, до того времени, когда к руководству страны придет следующее поколение. Для этих людей, выросших после Холодной войны, уже не Россия, а Китай станет проблемой номер один. 

В 2020 году, скорее всего, забурлит и европейский Восток. Актуализируется спор между Берлином и Варшавой, тогда как Венгрия намерена вопреки всему укреплять экономическую кооперацию с Россией.

Едва ли в 2020 году пошатнутся основы итальянской внешней политики. Италия не выйдет из НАТО, но продолжит демонстрировать самостоятельность по ряду вопросов, как это было в случае с поддержкой Николаса Мадуро, как действующего венесуэльского президента вопреки мнению США. В этом же ряду постоянные требования снятия санкций с России. В контексте эрозии европейского единства следует обозначить и политические амбиции Франции и лично президента Эмманюэля Макрона.

Второй пазл, разбивающийся на отдельные локальные головоломки, представляет собой комплекс отношений самих евразийских игроков друг с другом. На первый взгляд, всех их объединяет: стремление укрепить собственный суверенитет и самостоятельность на международной арене и неприятие американского доминирования и желание минимизировать его. И в этом плане существует гипотетическая возможность появления "евразийского концерта", при котором Россия, КНР, Индия, Иран, Турция смогли бы сами без посторонней помощи урегулировать стоящие перед ними проблемы. Но эта, на первый взгляд, безупречная схема столкнется с наличием противоречий в отношениях между самими евразийскими гигантами.

По мнению авторов, страны-члены НАТО и ЕС опасаются идти на фундаментальные компромиссы или уступки Москве. Однако понимание того, что без российского участия не разрешим ни один конфликт, и не будет устойчивой безопасности в Европе, постепенно овладевает умами западных политиков.

Знаменательно, что граница между блоками именно технологическая. В эпоху общего цифрового пространства она проходит по границам влияния конкурирующих технологических платформ критической инфраструктуры, которые правительства контролируют на национальном или блоковом уровне. И перед Россией, как и перед другими странами, встает стратегический вызов. Чтобы сохранить конкурентоспособность, они либо должны присоединиться к формирующимся блокам, либо им придется создавать свои.

* Доклады "Международная неопределенность" начиная с 2014 года ежегодно выпускает группа экспертов МГИМО – Андрей Сушенцов, Андрей Безруков, Михаил Мамонов, Сергей Маркедонов, Николай Силаев и их коллеги. Идейная предпосылка докладов заключается в том, что отличительными чертами современного мирового развития стали неопределенность, неуправляемость, непредсказуемость и даже иррациональность, а также случайность. По определению самого авторского коллектива, он видит свою миссию "не в том, чтобы уменьшить неопределенность, а в том, чтобы переосмысливать ложные определенности".