Обозреватель издания Asia Times Нил Хауэр полагает, что этот год будет отмечен постепенным разрушением главного альянса внешних сил, выступающего на стороне правительства Сирии. Более того, высока вероятность, что Москва и Тегеран направят друг против друга подконтрольные им подразделения раздробленной сирийской армии

Какого развития событий следует ожидать в Сирии? Вполне вероятно, что нам предстоит увидеть схватку между Россией и Ираном. Каждый год сирийского конфликта характеризовался отдельной доминирующей темой: от подъема ДАИШ в 2014 году до межгосударственных конфликтов в 2018-м. На протяжении всех этих лет происходили перемены в положении всех главных участников.

Заглядывая в будущее, можно предположить, что нынешний год будет отмечен постепенным  разрушением главного альянса внешних сил, выступающего на стороне правительства Сирии. Более того, высока вероятность, что Москва и Тегеран направят друг против друга подконтрольные им подразделения раздробленной сирийской армии.

В течение последних нескольких  недель поступали отдельные сообщения об открытых вооруженных столкновениях между различными силами, воюющими на стороне режима Башара аль-Асада, на территориях, которые находятся под полным контролем правительства. В середине января выяснилось, что в провинции Хама имели место бои между сирийскими военными, поддерживаемыми с одной стороны Россией, а с другой стороны – Ираном. В частности, 19 января в подобной схватке применялись даже тяжелые вооружения, включая танки и артиллерию, и в результате, как сообщается, погибли около 200 сирийских солдат.

Российское оппозиционное издание "Новая газета" утверждает, что в последнее время столкновения усилились, и в них уже приняли непосредственное участие российские и иранские военнослужащие, причем первые стремились защитить пару стратегических точек на равнине Аль-Габ, которая находится в удерживаемой повстанцами провинции Идлиб.

Другая российская ежедневная газета, "Коммерсант", сообщила на днях, что проиранские силы сопротивлялись возвращению перемещенных гражданских лиц в этот район, поскольку это были сунниты. Вооруженное столкновение с пророссийскими подразделениями возникло из-за богатых сельскохозяйственных угодий, которые проиранские силы хотели оставить для себя.

Ближайшим поводом для новых столкновений, вероятно, станет борьба за первенство между различными группировками сирийской армии. Россия выступает за Сухейла аль-Хасана, командира, чье возвышение началось в 2013 году и достигло пика после военного вмешательства Москвы в сентябре 2015  года. С тех пор "персональный" полк Хасана, который носит название "силы Тигра", был включен в Пятый корпус, обучаемое российскими инструкторами подразделение, которое стало одним из самых дисциплинированных и эффективных в сирийских вооруженных силах.

У каждой из противоборствующих сторон есть целый ряд сил, оказывающих ей поддержку в стране: Россия с ее военной полицией и наемниками из частной военной компании Вагнера, и Иран с его Корпусом стражей исламской революции, а также огромным количеством местных и иностранных бойцов шиитских военизированных формирований.

Заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков произвел настоящую сенсацию, когда 25 января, вскоре после появления сообщений об этих столкновениях, опроверг в своем выступлении мнение о том, что Россия и Иран являются союзниками, заявив: "Мы просто сотрудничаем".

Хотя об этом, как правило, прямо практически никто не говорит, очевидно, что Москва и Тегеран уже давно разошлись в своих целях и подходах в Сирии. Иран выступает за изменение демографического ландшафта Сирии в ключевых районах, что, если верить слухам, и стало причиной январских вооруженных столкновений. Тегеран стремится внедрить в структуру послевоенного сирийского государства подконтрольные ему военизированные формирования, такие как Силы народной мобилизации Хашд аш-Шааби в соседнем Ираке. И прежде всего, Иран стремится превратить Сирию в плацдарм для нового этапа вооруженной конфронтации с Израилем.

Все это совершенно не отвечает национальным интересам России. Главные цели Москвы – привести конфликт к мирному урегулированию путем переговоров о разделе удерживаемого повстанцами Идлиба (включая нейтрализацию группировок, занимающих жесткую позицию, таких как Хайят Тахрир аш-Шам) с Турцией и предотвратить крупномасштабный военный конфликт между турками и курдами.

Кремль вовсе не привлекает перспектива наблюдать со стороны за тем, как  разгорается новая разрушительная война между возглавляемым Ираном альянсом и Израилем, война, на которую Москва практически не сможет оказывать какого –либо влияния. Этот последний пункт вызывает особенно яростные разногласия, а один высокопоставленный иранский военный чиновник недавно прямо обвинил Россию в координации действий с Израилем, чтобы тот мог наносить удары по иранским целям в Сирии.

Собственно  говоря, нынешние сообщения о растущей российско-иранской напряженности в Сирии не являются новостью. Еще в 2017 году во время предполагаемой угрозы здоровью Асада ходили слухи о том, что российская военная полиция и иранские ополченцы занимают стратегические позиции в Дамаске на случай, если в ближайшее время произойдет переход власти в стране.

Москва никогда не питала особенной любви к династии Асадов. Президенту Владимиру Путину не нравится Башар аль-Асад, которого он считает ответственным за неспособность остановить восстание, за неумелые действия, едва не стоившие ему власти. Во время предыдущего визита в Сирию российский министр обороны Сергей Шойгу вызвал сирийского лидера для встречи, что стало четким посланием, не оставляющим сомнений в том, кто здесь главный. Еще более примечательным в этом отношении является другой случай. В декабре 2017 года во время визита Путина в Дамаск, Асаду физически не позволили идти рядом с российским президентом: один из офицеров придерживал его до тех пор, пока тот не отстал.

Судя по всему, теперь Иран оказался фактически отрезан от деятельности тройки гарантов сирийского урегулирования, в которую входят также Турция и Россия. В рамках переговоров в Астане и Сочи эти три страны являются главными партнерами по Сирии, и они по-прежнему продолжают регулярно встречаться в обоих форматах. Однако, об Иране почти не упоминалось в связи с дальнейшей судьбой Идлиба, и еще меньше – в связи с судьбой Манбиджа, откуда Турция пытается вытеснить курдские Отряды народной самообороны. Оба сценария публично обсуждались практически без участия Ирана, только между Москвой и Анкарой.

Безусловно, прежде Тегеран всегда вполне устраивало то, что он играет менее заметную роль в публичной дипломатии вокруг сирийского урегулирования. Он предпочитал вместо этого определять ситуацию на местах. Но теперь, похоже, у Ирана возникли проблемы с Россией и в этой сфере.

В начале февраля Москва и Тегеран предприняли попытку урегулировать свои разногласия, а заместитель министра иностранных дел Рябков выступил с заявлением, в котором высоко отозвался об "эффективном сотрудничестве" России и Ирана по восстановлению территориальной целостности Сирии.

Однако, подобные публичные замечания могут лишь слегка завуалировать очевидное расхождение между двумя партнерами, поскольку стимулы для дальнейшего ирано-российского сотрудничества тают на глазах. Отношения между четвертой дивизией, подконтрольной Корпусу стражей исламской революции, и пятым корпусом, действующим при поддержке Москвы, предположительно, прольют свет на скрытые трещины "альянса", причем уже в ближайшие месяцы.