Новые методы российских войск специального назначения.

Бенджамин Арбиттер и Курт Карлсон, 21 Декабря, 2021 г.

У Соединенных Штатов есть специальные силы в непосредственной близости от российских войск на трех континентах. Во многих случаях российские сухопутные силы либо активно противодействуют, либо готовятся противодействовать партизанам в случае российской военной операции. Зацикленность на способах ведения нерегулярной войны самими россиянами и политических угрозах войны с ними оставила в тени другой значительный потенциал России: противодействие партизанской войне. Военная родословная России пропитана успешными контрпартизанскими кампаниями, причем Афганистан и Первая чеченская война являются исключениями в ней лишь подтверждающими правило. Хотя новая модель имеет знакомые внешние характеристики, с ее помощью российские военные перестроили свою силы для противодействия партизанам за рубежом с помощью надежного набора экспедиционных сил. Если Соединенные Штаты намерены серьезно конкурировать с Россией и бросать ей вызов за рубежом, то тогда приходит время понять появившееся возможности российских контрпартизанских сил. Вооруженные пониманием российской борьбы с партизанской войной, командиры на тактическом и оперативном уровнях могут лучше использовать слабые стороны России и управлять рисками. 

Что такое контрпартизанская война? 

Что мы вообще подразумеваем под «противодействием партизанской войне»? Мы используем этот термин для обозначения трех типов военных операций проводимых российскими войсками - противодействия повстанцам, внешнюю поддержку внутренней обороне государства и борьбу с терроризмом. Российская традиция борьбы с повстанцами резко расходится с доктринальными западными концепциями, что имеет значение для стратегов Министерства обороны и их союзников. В то время как западные ответные меры по борьбе с повстанцами сосредоточены на укреплении государственного управления, российские подходы сосредоточены на нацеливании на и уничтожении партизанских сил. Российское противодействие нерегулярной войне не предназначено для замены борьбы с повстанцами в западном смысле, а необходимо для более точного описания российских подходов и методологии.

Короче говоря, российская контрпартизанская война представляет собой то, как российские военные будут стремиться противостоять возглавляемой США военной кампании проводимой нетрадиционными методами в третьей стране, обеспечивать безопасность уязвимых тыловых районов и как это может привести к возрастающей конкуренции за влияние на тактическом и оперативном уровне.

Эффекты просачивания реформы министерства обороны 

Отказавшись от вооруженных сил, полагающихся только на массовый призыв и короткие сроки службы, российские войска открыли дорогу повышению готовности, специализации и техническому мастерству в своих рядах. По состоянию на 2020 год большая часть российской армии состояла из добровольцев, а запрет призывникам служить за границей привел к тому, что известные недавно усилия по борьбе с партизанами стали осуществляться исключительно солдатами-контрактниками. Это не означает, что российские призывники проходят меньшую начальную подготовку и не обязательно менее «профессиональны», чем их сверстники по контракту. Однако у них меньше 12 месяцев службы по сравнению с контрактниками которые служат в армии намного дольше. Когда персонал постоянно накапливает опыт, подразделения становятся более сплоченными и на тактическом уровне овладевают такими передовыми технологиями как цифровые системы управления и контроля или управление дронами. Хотя появление контрактников в армии  напрямую не нацелено на создание эффективных контрпартизанских формирований, увеличение контрактников в российских вооруженных силах способствовало заметному увеличению экспедиционных возможностей и сохранению опыта, что перетекло в проведение контрпартизанских мероприятий. 

Переход к гибкой и функционально совместимой силе 

Российские контрпартизанские подразделения до 2015 года изо всех сил пытались объединиться в эффективные формирования. Текущие российские операции, такие как в Сирии и Ливии, демонстрируют повышенную оперативную совместимость в рамках российских оборонных действий. В то время как Сирия и Ливия остаются двумя совершенно разными типами военных операций, Москва теперь может умело использовать комбинации своих вооруженных сил, разведки и внутренних служб безопасности, а также частного (или, точнее, полугосударственного) сектора. Эти специально созданные оперативные группы в Сирии и Ливии не продемонстрировали тех вопиющих сбоев в общении и координации, которые наблюдались  до 2015 года. Частные военные подрядчики предоставляют такие элементы маневра, которые можно достоверно отрицать - боевые тренажеры, непосредственную поддержку с воздуха (в случае Ливии) и полный набор специализированных логистических и вспомогательных услуг в зависимости от операционной среды. 

Командование специальных операций России: Восточное направление 

В 2013 году, после четырехлетнего изучения аналогичных институтов по всему миру, Минобороны России создало Командование сил специальных операций. Эта организация представляла собой сплав преимущества поздней организации такой структуры Министерством обороны России, с изменением взглядов России вообще на роль сил специальных операций. 

Исторически сложилось так, что российские силы специального назначения (спецназ) функционировали исключительно как легкая пехота, дополняющая регулярные вооруженные силы. Хотя подразделения спецназа все еще существуют, российские силы специальных операций (многие из них набраны из подразделений спецназа и управления военной разведки) расширились за пределы своих традиционных функций прямого действия и специальной разведки. Российские силы специальных операций, получившие известность и славу в Крыму как «вежливые люди», продемонстрировали более широкий набор задач. Вместо того, чтобы выполнять односторонние миссии, российские силы специальных операций пополнили ряды своих сирийских партнеров и активизировали операции на местах, координируя свои действия с российскими военно-воздушными силами. Использование местных сил в контрпартизанских кампаниях отнюдь не ново (вспомните армию Демократической Республики Афганистан или использование кадыровцев в Чечне). Однако использование сил специальных операций в качестве соединительной ткани и усилителя силы для местных формирований подчеркивает заметный сдвиг в российской военной организации. Это метод, закрепленный в виде роли специальных операций в доктрине НАТО, который Россия теперь приняла для использования в контрпартизанских операциях за рубежом. 

Война дронов как ключевой компонент 

Дроны, получившие известность в рамках операций по борьбе с повстанцами, проводимых Соединенными Штатами, теперь составляют ключевой компонент российской борьбы с нерегулярными подразделениями. Эти возможности быстро улучшаются благодаря значительным инвестициям и вниманию Кремля. Даже используя невооруженные дроны (например, во время осады Алеппо в 2016 и 2017 годах) российские силы успешно освоили эти платформы, чтобы своевременно получать разведданные и маневрировать на местности. По состоянию на 2021 год российские войска обучились совместимости невооруженных и вооруженных беспилотных платформ с наземными двигающимися силами - синхронизации ударов с помощью командного пункта комплекса разведки управления и связи «Стрелец». Российская цепочка уничтожения противника становится короче и точнее с осуществлением синхронизации цифрового командования и управления с дронами, что является важным усовершенствованием для будущих кампаний.

Аналогичным образом, опыт России в Сирии, Ливии, Украине и (прокси действия) в Нагорном Карабахе позволили российским вооруженным силам оставаться в авангарде технологий противодействия беспилотным летательным аппаратам. В результате этого опыта в каждом российском военном округе теперь есть специальное подразделение для противодействия атакам вражеских дронов и регулярных тренировок против массовых атак дронов в сценариях обучения подразделений. Российская тактика борьбы с беспилотниками основана на многоуровневой защите средствами радиоэлектронной борьбы, путем уничтожения системы навигации и связи беспилотных летательных аппаратов. Но она также включают методы физического уничтожения вражеских дронов с помощью стандартных систем вооружения. Хотя эти методы не обеспечивают полной защиты от вражеских беспилотных систем, они доказали свою эффективность даже против беспилотников США и Операции по сотрудничеству в области безопасности в Европе соответственно в Сирии и Украине. 

Помимо традиционных военных сил 

Еще одним значительным изменением в структуре сил стало создание в 2016 году Росгвардии, или «Национальной гвардии» (не имеющей ничего общего с западной концепцией). Росгвардия объединяет силы внутренних дел, правоохранительные органы и военизированные формирования (такие как существующие казачьи формирования) с заявленной целью противодействия угрозам внутренней безопасности как самостоятельно, так и в поддержку вооруженных сил. Хотя теоретически они ориентированы на внутреннюю территориальную оборону, подразделения специального назначения Национальной гвардии продемонстрировали способность эффективно сливаться с регулярными силами, развернутыми в Сирии. Вероятно, их будут использовать для обеспечения безопасности уязвимых тыловых районов и нацеливания на силы сопротивления в случае вторжения России на Украину или другие соседние государства.

Помимо вооруженных сил и Росгвардии, российские спецслужбы, такие как Служба внешней разведки (в частности, «Заслон») и Федеральная служба безопасности, предоставляют еще один потенциал для любой кампании против повстанцев или повстанческих групп. В России действуют непрозрачные и ограниченные пределы использования этих элементов за рубежом, о чем свидетельствует деятельность специальных сил в Сирии и Венесуэле. Каждая из российских спецслужб имеет свои сети и силовые подразделения, которые можно использовать для борьбы с движениями сопротивления. Хотя масштабы и роль спецслужб в недавних контрпартизанских кампаниях остаются неясными, интеграция вооруженных сил, Росгвардии и разведки предоставляет Москве многоуровневые возможности для нацеливания на угрозы исходящие от партизан. 

Последствия 

Сегодня российские экспедиционные контрпартизанские подразделения набираются из профессиональных добровольческих бригад и батальонов, в том числе таких мультипликаторов сил, как силы специальных операций, подразделений беспилотников, военной полиции и частных военных подрядчиков. В сочетании с военно-воздушными силами такие комплексы сил позволяют Москве проводить устойчивые операции за границей с относительно небольшим и масштабируемым присутствием на земле. Эта способность индивидуально подбирать состав войск для создания экспедиционных контрпартизанских оперативных групп является новой в российском опыте и представляет собой переломный момент в экспедиционной мобильности и организации командования. Цепочка уничтожения противника России теперь короче, ее силы более специализированы и эффективны и это сохраняет способность быстро увеличивать вмешательство Москвы в ситуацию за границей, что является новым для исторического опыта России как континентальной державы. 

У развивающихся стран теперь есть возможность  получить от России помощь по внутренней обороне, помощь силам безопасности или получить средства борьбы с терроризмом партизан. Такой выбор особенно привлекателен для авторитарных или коррумпированных режимов, которые хотят военного ответа на партизанскую  угрозу, но имеют ограниченный интерес к проведению реформ, которые необходимо предпринять для того чтобы получить поддержку Запада. Это особенно актуально в Африке, где Россия продолжает увеличивать свое военное участие, в то время как Соединенные Штаты начали сокращать свое присутствие. Хотя в тренировках и совместных учениях нет ничего нового, появление российских войск в Мозамбике, Центральноафриканской Республике, и недавний запрос на поддержку российских наемников в Мали свидетельствуют об таком сдвиге. А ведь в течение последних 20 лет многие такие страны, которым нужна была военная поддержка и опыт в области безопасности, могли выбрать для этого лишь Соединенные Штаты и их союзников, таких как Великобритания или Франция. 

Соединенным Штатам и их союзникам будет все больше необходимо оценивать, какие отношения (и, следовательно, военный доступ) они желают поддерживать в таких странах, а какие им комфортно уступить России, которая стремится утвердить свое влияние за рубежом. Кроме того, с увеличением числа российских контрпартизанских подразделений за границей появляется больше возможностей для оказания давления на Москву во многих регионах, а с помощью комбинации твердой и мягкой силы. Постоянное нарушение прав человека как военными, с их неизбирательным применением огня, так и безответственными частными военными подрядчиками, делает режим доступным для изучения в информационном пространстве. Сеть частных и государственных субъектов, делающая возможным расширение российского присутствия за границей, также создает потенциальные уязвимости для использования кибернетических или экономических рычагов. Любое прямое участие российских военнослужащих в форме в небольших войнах за границей представляет значительный риск для Кремля с его хорошо задокументированным отвращением к жертвам со стороны России. Использование этих потенциальных уязвимостей требует согласованной международной стратегии между Соединенными Штатами и их союзниками. Чем шире российские усилия за рубежом, тем больше точек давления становится доступным для американских политиков, стремящихся повлиять на поведение в Москве.

Майор Бенджамин Арбиттер и майор Курт Карлсон - офицеры армейского спецназа с оперативным и боевым опытом в зонах ответственности Европейского командования и Центрального командования. Оба они из 10-й группы спецназа и недавно получили степень магистра оборонного анализа в Военно-морской аспирантуре в Монтерее. Их взгляды не отражают точку зрения 10-й группы спецназа, армии США, Министерства обороны или какой-либо части правительства США.

Перевод:  Dread