Европейские сталелитейные заводы в тупике из-за необходимости внедрять производство экологически чистой стали: затраты чрезмерны, экономические стимулы отсутствуют.

Решение задачи совершить энергетический переход быстрыми темпами (программа Евросоюза «Зеленая сделка», например, обязывает все страны альянса обеспечить нулевые выбросы СО2 в атмосферу к 2050 году) гладким выглядит только на бумаге. Реализация идей «победы в борьбе с климатическими изменениями» все сильнее тормозится из-за сопротивления энергоемких предприятий заявленным процессам. Большие затраты энергии — большие выбросы углекислоты. А вот так, чтобы «и на елку влезть, и не поцарапаться», то есть и объемы производства сохранить, и себестоимость продукции не повысить — не получается.

Из этих трудно поддающихся сокращению выбросов секторов производство стали является одним из самых сложных. Несмотря на субсидии от правительств и налоговые льготы, (меры, которые должны стимулировать производство экологически чистой стали, производимой с использованием электроэнергии, полученной с нулевым выбросом углерода), европейские сталелитейные заводы сталкиваются с трудностями, которые отдельные смелые экономисты без стеснения называют катастрофой.

Долгосрочная экономическая жизнеспособность «зеленой» стали по сравнению с «серой» сталью, производимой с использованием ископаемого топлива, находится под серьезной угрозой. Поскольку экологически чистый материал стоит на 1000 евро (1072 доллара США) за тонну дороже, чем его «нечистая» альтернатива. Чтобы закрыть этот разрыв, требуется довести налоги на серую сталь до 500 евро за тонну выбрасываемого углекислого газа, что гарантированно вызовет взрыв недовольства промышленников: сегодняшний налог составляет всего € 60 за тонну. Есть, конечно, и другой — щадящий интересы промышленности вариант, но он бьет просто наотмашь по всему остальному в странах ЕС. Речь идет о предоставлении правительствами огромных субсидий металлургическим компаниям. Компенсировать подобные бюджетные траты можно только резким увеличением государственных поборов с населения стран «Содружества двадцати семи».

Независимая аналитическая компания Rystad Energy (исследования в сфере энергетики и земных недр) в своем майском релизе отмечает: «Импорт зеленого железа прямого восстановления (DRI), то есть, железной руды, получаемой с помощью зеленого водорода, из стран с лучшими ресурсами возобновляемой энергии, таких как Австралия или Оман, может помочь снизить затраты в Европе».

Однако история морской торговли DRI показывает, что для некоторых регионов это может быть рискованным вариантом. Объемы торговли в последние годы снизились по нескольким причинам, в числе которых и национализация производственных мощностей в Венесуэле, и продолжающийся конфликт на Ближнем Востоке.

Европейским производителям стали предписано сверху (то есть, распорядителями бюджета ЕС) быть самодостаточными: инвестиции в такие предприятия в ЕС, похоже, временно застопорились, о чем региональные производители стали уже успели поплакаться прессе. В которой уже прямым текстом пишут, что «европейские производители стали полностью зависят от предстоящих результатов выборов и денег налогоплательщиков, и эта сумма варьируется от проекта к проекту».

Например, в Дуйсбурге (Германия) ThyssenKrupp получит 500 миллионов евро на строительство нового комплекса объектов, стоимость которого составит €1,8 млрд. Кроме того, компании было выделено €1,45 млрд в порядке субсидирования затрат на электроэнергию при условии, что компания отдаст предпочтение экологически чистому водороду, а не природному газу. Однако чтобы претендовать на субсидию, ThyssenKrupp должна предоставить независимое подтверждение того, что она закупила зеленый водород вместо серого.

Несмотря на экономическую неопределенность, отрасль предпринимает конкретные шаги по замене дробеструйной обработки — процесса обработки поверхности с высоким содержанием углерода, который удаляет ржавчину, загрязнения и обычный мусор из металлолома. Заводы заменяют эту практику более экологичными альтернативами, такими как установки прямого восстановления и электродуговые печи (ЭДП). Это намного дороже, но зато вписывается в условия «Большой зеленой сделки» и позволяет рассчитывать на получение субсидий от правительства. Субсидии же, как известно, не возникают вдруг сами по себе, а берутся «из воздуха» в виде напечатанных, не обеспеченных ничем, кроме желания правящих кругов, денег. Есть, правда, и второй вариант — получить необходимые для субсидий средства с населения в виде увеличенных налогов. И то и другое, в конечном итоге, ведет к снижению покупательной способности народа, который может и волнения устроить, и правителей путем выборов поменять. Так что в обоих случаях властям придется (и приходится) балансировать между «хочется» и «колется», а промышленникам — между выживанием и банкротством.

DRI предполагает прямое восстановление железной руды в твердом состоянии с использованием монооксида углерода и водорода, полученных из природного газа или угля, в то время как ЭДП используют электрическую энергию для плавления железа и лома.

DRI — это сырье, используемое при производстве стали наряду с металлоломом и чугуном. Когда DRI производится в странах с более низкими затратами на энергию, например, с использованием природного газа или зеленого водорода, его можно транспортировать в Европу по ценам ниже тех, что складываются при внутриевропейском производстве. Этот DRI можно расплавить в ЭДП для изготовления стали или транспортировать в жидкой форме в кислородно-конвертерную печь (конвертер). Поступая таким образом, сталелитейный завод может найти более экономически эффективное решение, чем производство собственного DRI в Европе.

По данным Всемирной ассоциации стали, комплексные предприятия, включающие доменные печи и кислородно-конвертерные заводы, выделяют в среднем 2,33 тонны CO2 на тонну сырой стали, тогда как заводы DRI и ЭДП выбрасывают всего 1,37 тонны CO2 на тонну сырой стали. Только 7% текущего мирового производства стали приходится на эти более чистые формы производства.

Сталелитейная промышленность переживает решающий момент энергетического перехода, борясь со стремлением к декарбонизации в условиях экономической неопределенности. Импорт DRI из стран с лучшими ресурсами возобновляемой энергии может снизить стоимость производства экологически чистой стали, но только если транспортные расходы не перевешивают выгоду. Например, немецкие производители стали могли бы импортировать DRI в виде горячебрикетированного железа (ГБЖ), произведенного с использованием зеленого водорода из Омана или Австралии, если более низкие затраты на водород компенсируют высокие расходы на транспортировку по сравнению с производством в Германии.

Алистер Рамзи, вице-президент Rystad Energy считает, что в настоящее время экономически выгоднее импортировать DRI из Омана, чем производить его внутри Германии. При этом экономия составляет от 25 до 30 долларов США на тонну. В Австралии в настоящее время затраты на производство зеленого водорода ниже, но из-за высокой стоимости доставки DRI в Германию все преимущества этого «съедаются».

Самым дешевым вариантом для производства DRI является использование природного газа, но последний оказывается недостаточно «зеленым», снижая выбросы углекислоты в атмосферу всего на 50%, а зеленый водород — на 90%. Сторонникам безуглеродного будущего здесь все ясно: даешь водород для производства стали — и никаких проблем! А вот промышленники, то есть, люди занятые делом, а не словоблудием, с такой постановкой вопроса не согласны. Поскольку применение водорода в два раза дороже использования газа. И с такими показателями металлургам никак не вписаться в придуманные Еврокомиссией нормы снижения выбросов СО2 ни к 2030 г., ни к 2050 г., который, согласно «Большой зеленой сделке» видится ее авторам «годом углеродного обнуления».

Похоже, занятые экономикой люди намного больше озабочены негативными последствиями, которые несет вожделенное для европейских политиков углеродное обнуление. Кстати, здесь видится нелишним напомнить, что 2050 год может оказаться поворотным: ученые Пулковской обсерватории, как уже говорилось на ленте агентства, установили, что на протяжении миллионов лет глобальные потепления на Земле сменяются глобальными же похолоданиями. Каждый из периодов тепла и холода длится при этом около двухсот лет. Начало цикла снижения температур приходится, по расчетам упомянутых выше специалистов как раз на самую середину XXI века.

Политика — это же искусство возможного, нам не устают об этом повторять. Вот европолитики и стремятся успеть выжать максимально возможное для себя любимых из сложившейся ситуации.

А какие проблемы это создает для развития промышленности и, вследствие этого, роста благосостояния населения — дело десятое.